А я что? Я ничего. Если рядом и ведьма, и инквизитор спелись — дурак ли я, чтобы лезть к ним под руку?
Неа. Потому и помогал по дому и готовке.
При наличие дома жены — нечего мужику у очага делать, но что возьмешь с графиньки? Ни убрать толком, ни постирать, ни постряпать.
— Слышь, неумеха, зелья-то как готовишь? — кусал ее я, поучая, как состряпать кашу.
— Хочешь отведать? — улыбалась она коварно, и мне становилось не по себе. Поневоле стараться будешь.
Помочь по готовке не сложно, а вот учиться не любил. В академию-то пошел, чтобы молнии метать, ветер гонять, как обещал Ферендель, а не книжки читать. Однако Дэйка, пока помогал готовить, повадилась рассказывать просто да на пальцах объяснять книжную муть. Да так здорово у нее выходило, что я даже пару раз, заслушавшись, палец порезал.
В гостинице мне нравилось жить. Хозяевам всегда можно было помочь и получить лишнюю миску, однако вскоре мы переехали и поселились в отдельном съемном домике. И вот теперь Митар стал чаще меня брать с собой. Чтобы я дурью не маялся без присмотра. Утром ходил с ним, а после обеда оставался с Дейкой и помогал ходить по лавкам, таскал корзины…
Хитрющая Дэйка осмотрела наше новое жилье, похлопала глазками и заявила, что домик хорош, вот только садика нет. И этот идиот полез копать ей грядку-палисадник. В Батсефе тепло даже зимой, вот он и решил порадовать.
А мне смешно. Я сидел, смотрел, как злобный инквизитор пыхтел и рылся в земле, семена сажал, — и смех сдержать не мог. Да он ей уже нужное семечко посадил! То-то с горшком не расстается и нос воротит от каждого духа. Вот же пронырливый мужик — внучку графини окрутил.
Помню день и его рожу, когда Митара вызвали в магистрат и в присутствии бургомистра сообщили, что он потерянный сын почившего барона Терностена. Бывшая нянька опознала его на улице по морде. И хоть и был он изуродованный шрамом, но очи у него, как у покойного батюшки, волосики, как у матушки, тоже покойной, а стать дедовская! Так сходу и опознала. Еще и родинки сошлись.
Примчались мы с ним домой, а тут сидит старая графиня — бабка Дэйкина с двумя своими доверенными слугами, редкостной вкусноты отвар пьют и на нас ехидно поглядывают. А Митар, не будь дураком, и ляпнул:
— Чего ж только бароном? — тоже мигом просек: чьих рук дело баронство.
— А не поспешил бы жениться, папашу маркиза сыскали бы, — не менее ехидно ответила графиня.
Вот так и живем пока. Митар, Дэйка в тягости и я. Два помощника властной старухи поселились неподалеку. И как только мы с Митаром за дверь, они шмыг к нам. Мы с ним и решили узнать: чего это к нам таскаются? Зашли с черного входа, а они ее тесто месить учат.
Научили бы еще на рынок ходить! A-то ее благородная кровь издалека видна, каждая торговка норовит цену задрать. Ладно, хоть я есть. Мне за компанию сходить не трудно, да и торговаться люблю.
И все же каждое утро, как вижу Митара — проклинаю Викрибера. Чтоб его в аду демоны жрали и выплевывали, а потом снова жрали, смакуя, и так вечность бесконечную.
Из-за этого выскочки-недоноска я из академии вылетел. Когда же мне инквизитор рассказал, как Ференедль хотел меня с кошелем подставить, такая злость взяла, что дома пыль поднялась. Но после нескольких долгих уборок, научился злость сдерживать. А то краткий миг ненависти, а потом щеткой мести до помрачения в глазах.
Вот так и живем. Эх, сдается мне, веселье-то еще впереди. Вот родит ведьма ведьму, тогда и начнется!
Как пить дать!
*****
— КОНЕЦ-
