Книга В начале пути - Иван Никитчук

Дядя Митя, зашедши на стаканчик вина и заметив несколько расстроенный вид Вани, поинтересовался:

– Вижу, ты что-то не в духе, Ваня. Что случилось?

Ваня рассказал ему о письме из редакции, которое он держал в руках.

– Можно посмотреть? – спросил дядя Митя.

Ваня дал ему письмо, он посмотрел…

– Не знаю, Ваня, почему они не напечатали… Стих мне понравился, главное, чувство есть… Ты что, влюбился?.. А вообще, я тебе скажу, любовь – это штука тонкая… Сейчас я закажу вина и расскажу тебе один поучительный случай из моей жизни.

Мама принесла вина, и дядя Митя, как всегда, налил стакан, перекрестил его и отпил половину.

– Так вот, – начал он, – жил я тогда в Одессе и работал в порту. Когда работы в порту не было, я уезжал под Одессу в деревню к своей тетке. Однажды в пивбаре я познакомился со служащим управления порта. Фамилию его я уже не помню, но мы понравились друг другу, хотя он был гораздо старше, разговорились, и он даже пригласил меня к себе в гости. Это было несколько неожиданно, но я согласился. На следующий день, вечером, я уже был у него в гостях на Мясоедовской. Он жил в квартире с женой и ребенком. Жена его, Надежда Петровна, или просто Надя, была очень молода, не старше двадцати двух лет. Времени с тех пор убежало много, и теперь я даже затрудняюсь сказать, что в ней было такого необыкновенного, что мне так понравилось в ней. А тогда, когда мы сидели за столом и пили чай, для меня все было неотразимо ясно: я видел молодую женщину, прекрасную, добрую, обаятельную, такую, какой я раньше не встречал. Я сразу почувствовал в ней существо близкое, уже знакомое. Мне казалось, что это лицо, эти приветливые, умные глаза я видел уже когда-то в детстве. За чаем я очень волновался, и уже не помню, что я говорил. Надя внимательно слушала и в знак согласия кивала головой.

Это было в начале весны. Летом я отпросился на работе, чтобы помочь тете по хозяйству. Забот было много, так что некогда было и подумать о городе, но воспоминание о стройной белокурой женщине оставалось во мне все дни. Я не думал о ней, но точно легкая тень ее лежала на моей душе.

Дядя Митя на какое-то время вернулся к вину, допив стакан, и наполнил его снова.

– Осенью, – продолжил дядя Митя, – в выходной день, погода была прекрасной, и я отправился подышать морским воздухом на Приморский бульвар. Войдя в аллею, я увидел сидящую на скамейке Надю. Мы поздоровались, и я присел рядом.

– Вы похудели, – сказала она. – Вы болели?

– Нет, – ответил я, – просто было много работы и других забот.

– У вас вялый вид. Тогда, весной, вы были моложе, бодрее, были очень интересны, и, признаюсь, я даже увлеклась вами немножко. Почему-то часто в течение лета вы приходили мне на память, и сегодня, когда я собиралась на бульвар, мне казалось, что я вас увижу.

И она засмеялась.

– А знаете, что, – неожиданно сказала она, – заходите к нам завтра на ужин. Сейчас я должна уже идти домой, чтобы покормить мужа и ребенка.

Мы попрощались, но с этого дня я практически каждый день посещал моих знакомых. Я стал в их семье своим человеком. Есть пословица: не было у бабы хлопот, так купила порося. Не было у них хлопот, так подружились они со мной.

Они очень хорошо относились ко мне. Но я был несчастлив. Я постоянно думал о Наде. Я старался понять тайну молодой, красивой, умной женщины, которая вышла за мужчину чуть ли не вдвое старше себя. Я все старался понять, почему она встретилась ему, а не мне и почему произошла эта ошибка.

Уезжая к тете и возвращаясь назад, я всякий раз по ее глазам видел, что она ждала меня. Она сама говорила, что еще утром предчувствовала, что я приеду. Мы подолгу говорили, но мы не признавались друг другу в любви и скрывали ее. Мы боялись открыть эту тайну самим себе. Я любил эту женщину, но и понимал, что эта любовь может оборвать счастливое течение жизни ее, мужа и ребенка. Она бы пошла за мной, но куда? У меня даже угла своего приличного не было.

И она, по-видимому, рассуждала подобным же образом. Она, наверное, думала о муже, о ребенке… Если бы она поддалась своему чувству, то ей пришлось бы лгать… И еще ее мучил вопрос: принесет ли мне счастье ее любовь? Ведь она для меня уже не так и молода.

Дядя Митя снова сделал паузу, сделал несколько глотков вина и продолжил свое повествование:

– К счастью или несчастью, но в нашей жизни не бывает ничего, что не кончалось бы рано или поздно. Наступило время разлуки, так как ее муж получил новое назначение в Херсон. Надя уезжала с вещами в конце августа. Я провожал Надю вместе с ее родственниками. Когда она уже с ними простилась и до отхода поезда оставались считанные минуты, я вбежал в ее купе, чтобы отдать одну из ее корзинок, которая осталась у меня, и надо было проститься. Когда в купе взгляды наши встретились, душевные силы оставили нас обоих. Я обнял ее, она прижалась лицом к моей груди, и слезы потекли из глаз и у меня, и у нее. Я целовал ее лицо, губы, руки… О, как мы были с ней несчастны! Я признался ей в любви, и со жгучей болью в сердце я понял, как мелко было все то, что нам мешало любить…

Я поцеловал ее в последний раз, пожал руку, и мы расстались, как оказалось, навсегда…

Дядя Митя замолчал, погрузившись в свои мысли. Потом провел рукой по глазам, допил вино и медленно поднялся из-за стола.

– Вот так, Ваня, запомни, когда любишь, то в своих рассуждениях нужно исходить от высшего, от более важного, чем счастье или несчастье, грех в его ходячем смысле, или не нужно рассуждать вовсе, – сказал он, направляясь к калитке. – Я, пожалуй, пойду уже…

Ваня тоже еще какое-то время сидел за столом, размышляя над рассказом и словами дяди Мити. Какие-то новые переживания проникли в его душу, смысл которых он до конца не понимал…