— Проклятие! — В столовую вошел Бен и сел рядом. — Вчера вечером пришел телекс. Мне следовало разбить эту машину о стену!
— Мы должны вернуться?
— Ничего подобного. Этого не случилось бы, даже если бы кто-нибудь взорвал один из моих комплексов. Я оставил инструкции на все случаи жизни. Нет, здесь другое. Я занимаюсь торговым флотом, а тут появилась возможность приобрести сразу три грузовых судна. Но для этого нужно сегодня же съездить в Местре. Владелец сильно переоценил свои возможности и теперь вынужден срочно продать их по цене металлолома. Если я не куплю их утром, днем это сделает кто-нибудь другой.
«Нет, Бен не забыл цены денег; просто у него другое представление о них», — подумала Джиджи. Металлолом… Неужели это причина, чтобы прерывать прогулку по Венеции?
— Я оставлю вас на попечение Гвидо, а сам вернусь через пару часов, — продолжил Бен.
— А далеко до Местре?
— Получаса хватит с лихвой. Этот город расположен на материке. Я доберусь на катере до железнодорожной станции, а там меня встретит шофер с машиной. Я взгляну на суда, вернусь, и мы еще успеем выпить по коктейлю перед ленчем.
— А можно мне с вами?
— В Местре? Это мерзкий городишко. Серый, мрачный, промышленный. На него незачем тратить время.
— Я серьезно, — заупрямилась Джиджи. — Мне хочется увидеть что-нибудь серое и мрачное. Хотя бы для контраста.
— Что ж, я буду только рад. Но потом не жалуйтесь.
У ворот Джиджи и Бена встретил служащий верфи. Прежде чем пропустить их на территорию, он вручил обоим по велосипеду с номером, каске и паре защитной обуви, представлявшей собой что-то вроде сабо с металлическими ушками и резиновой подошвой, надевавшихся поверх туфель. Суда стояли в сухом доке, находившемся в полутора километрах отсюда, и для передвижения по огромной территории, где строились суда всевозможных видов, люди пользовались велосипедами.
Добравшись до сухого дока, они остановились на площадке и далеко внизу увидели три одинаковых серых судна. «Печальное зрелище, — подумала Джиджи. — Дело не в том, что они вынуты из воды, так что видна часть корпуса ниже ватерлинии. Невозможно смириться с тем, что скоро их разрежут и продадут на металлолом». Даже на взгляд непрофессионала в очертаниях их носа и кормы было что-то грациозное. Сильные, изящные обводы были приятны глазу. При мысли о судьбе, ждавшей этих красавцев, сжималось сердце.
— Где их владелец, Северини? — нетерпеливо спросил Бен. — Я хочу поскорее завершить сделку и вернуться еще до полудня.
Через несколько минут подкатили двое мужчин и спрыгнули с велосипедов. Судя по внешности, это были отец с сыном, оба хорошо одетые и мрачные.
— Прошу прощения, мистер Уинтроп, что заставил вас ждать. Меня задержал междугородний разговор. Позвольте представить вам моего сына Фабио. Он инженер.
— Рад познакомиться с вами обоими, — ответил Бен. — А это мисс Орсини, ужасно любопытная туристка.
— Должно быть, так, если ей захотелось посетить Местре, — ответил Северини-старший.
Джиджи и Фабио отошли немного в сторону, чтобы не мешать деловому разговору.
— Инженер? — спросила Джиджи. — Иными словами, вы проектируете суда?
— Да, — ответил Фабио Северини. — Эти три сухогруза были моим первым детищем.
Он перегнулся через поручни и продолжал говорить, не сводя глаз с корпусов обреченных судов:
— Я посвятил жизнь единственному делу, которое любил. Некоторые считают, что нет более высокой судьбы, чем судьба судовладельца вроде моего отца. Наша семья владела судами сотни лет. Некоторые из них были гордостью Венеции. Но я считаю, что проектировать суда не менее почетно.
— Конечно, — пробормотала Джиджи, не зная, что ответить.
— Я спроектировал новый сухогруз и провел десять месяцев, наблюдая за людьми, которые пластина за пластиной сваривали эти корпуса в доке, следя за тем, как поднимаются их палубы, и что из этого получилось? Три плавучие коробки. Три коробки чудесной формы, достойные того, чтобы ходить по морю, которые не только не будут плавать, но скоро превратятся в груду металла. Мы молим господа, чтобы на них нашелся покупатель. Если этого не случится, нашему семейному бизнесу придет конец.
— Коробки? Не понимаю. Они что, пустые внутри? — Ответ Джиджи не интересовал. Просто она не могла вынести молчания этого невероятно грустного молодого человека.
— Да, интерьеры всегда оформляют последними. Эти суда почти закончены. Тем не менее они бесполезны. День рождения корабля празднуют дважды. Один раз — когда сваривают две первые плиты, а второй — когда строители передают судно владельцу. Второго дня рождения у них не будет… Пойдемте, отец машет нам.
Когда Джиджи и Фабио присоединились к мужчинам, те пожимали друг другу руки. Похоже, сделка была заключена. Севе-рини-старший посмотрел на Джиджи и улыбнулся ей. В этой улыбке чувствовались облегчение и печаль одновременно.
— До свиданья, мистер Северини и мистер Северини, — сказал Бен. — Нам пора возвращаться.
Джиджи, старательно объезжавшая многочисленные ямы и кабели, рискнула обернуться и увидела, что отец и сын перегнулись через перила и молча смотрят на три сухогруза. Отец обнимал сына за плечи. «Бен был прав, — подумала она. — Мне не стоило приезжать сюда».
11
К вечеру Джиджи с Беном вернулись из Местре, и их встретил такой фантастический, даже по венецианским меркам, закат, что Бен велел Гвидо вывести гондолу на удобное место посреди лагуны и по возможности дольше держать лодку на одном месте.
— Это его коронный номер, — с улыбкой пояснил он. — От более крупных катеров расходятся волны, в движении уклоняться от них сравнительно легко, зато на одном месте это требует большого искусства: ведь гондолу на якорь не поставишь. А вечером, как видишь, движение здесь весьма оживленное. Если бы в гондоле были ремни безопасности, мы могли бы вписать новую скандальную страницу в венецианскую историю.
— Про себя он, наверное, называет нас «сумасшедшими американцами»?
— Про себя? Подозреваю, что гораздо хуже и намного выразительнее. Держись!
В этот момент о борт гондолы ударилась волна от рейсового катера, курсирующего между Венецией и Лидо, и Джиджи с Беном кинуло в сторону.
— Ох, Бен, — вздохнула Джиджи, — я понимаю, что тебя не проймешь какими-то там аналогиями с прошлыми временами, но скажи, ведь лучше было бы, если бы и сейчас в Венеции не было моторных лодок! Одни только гондолы! Ну, хоть на один день? — В ее голосе слышалось столько мечтательной тоски, столько несбыточного желания, что Бен Уинтроп разом ухватился за представившуюся ему возможность, которой давно уже ждал; ему показалось, что сейчас Джиджи готова, пусть неосознанно, ответить ему.
— Я бы лучше перенесся в другой день, — отозвался он. — А точнее — вечер и конкретный его миг.
