Она выбралась и медленно пошла назад. Ноги шагали неохотно, к тому же она забрала немного в сторону и не сразу вышла в нужном месте. Снег здесь перемешан был с бурыми листьями и кое-где окрашен кровью. Арнику пробрал озноб. Обхватив себя за плечи, она медленно обошла вокруг, ожидая наткнуться на убитого Горностая, но почти сразу почувствовала, что он жив и находится где-то недалеко. Сойдя с дороги, Арника направилась вверх по склону холма, туда, где кто-то неведомый тяжко болел своей неизбывной тоской и ужасом.
Между деревьями впереди завиднелись просветы, сосны поредели, и неожиданно такой простор распахнулся перед ней, что захватило дух. Арника стояла на безлесной вершине, далеко внизу до самого горизонта темнел волнистый лес, а над ним, неторопливо клубясь, текло на юг пасмурное осеннее небо. Арнике показалось даже, что она видит Изсоур — на севере, где холмы становились выше, а лес редел. Граница неба и леса была смутной — далеко-далеко, где взгляд останавливался в полете, шел снег. Не Первый Снег, а второй, обыкновенный, что знаменует приход зимы. Она раскинула руки навстречу ветру, и кто-то, касаясь ее щек и пропуская пряди волос сквозь невидимые пальцы, шепнул на всю округу: «Здравствуй»…
Арника повернула голову и увидела слева, над самым обрывом, приземистую деревянную крепость. «Риор», — поняла она.
В прежние времена о Риоре говорили, что хозяева его всегда держат открытыми южные окна, потому что покровитель Риора спит в южном ветре, каждый день устилают пол в большом зале свежей травой, а женщины в день солнцеворота глядятся в огонь, как в зеркало, и потому от них, как от огня, невозможно отвести взор. И у каждого из баронов Щур-Риоров глубокие серые глаза, и им открыта мудрость — все оттого, что из замка видна даль — ведь когда долго смотришь вдаль, в конце концов оказывается, что смотришь в самого себя.
Но прежние времена миновали — последний хозяин Риора прославился как предводитель шайки разбойников, называвший себя «лесным бароном» и объявивший после войны своими все брошенные земли вплоть до Иволина. Он не раз заходил в «Полтора орла», но Арнике, слава богу, увидеть его не довелось. По рассказам, был он мерзким старым злодеем, держал в страхе всю округу, пока, как говорят, не сгинул где-то — то ли ушел дальше на юг, то ли снеглю попался.
Арника обошла вокруг частокола, раздумывая, как быть дальше, и вдруг увидела невдалеке между соснами отсвет костра.
Костер неистовствовал и казался единственным живым существом в лесу. Люди, полукругом сидящие вокруг него, выглядели менее одушевленными — не двигались и молча смотрели в высокое пламя. Арника увидела и Горностая — слегка понурого, с широкой ссадиной на скуле и связанными за спиной руками, но живого и вполне здорового. Он стоял перед пожилым смуглым господином, похожим на ящерицу. Господин говорил — негромко и медленно.
— Великое Заклятье, как искривления на поверхности зеркала… — услышала Арника тихий шелестящий голос. — Искажения явлений… пустоты… выпуклости… Я отчетливо вижу линии кривизны мира и знаю, как приспособить себя к ним, чтобы не быть уничтоженным. Это особенно хорошо умеют снегли и вроки, но они не могут никого этому научить, а я могу. Это дорого стоит — научиться, ибо изменение человеческой сути не проходит даром. Но взамен появляется способность жить там, где никому из живых нет места. Для моих людей я бог, что отчасти верно — я не человек, и я бессмертен.
И таким тоскливым холодом повеяло от этих слов, что Арника поняла — перед ней то самое существо, чей страх эти места впитали, как губка впитывает воду.
— Великое Заклятье распространяется все дальше, и никто, никто не готов… Даже вы, люди Порубежья. Всей вашей мудрости не хватит, чтобы совладать с переменами, постичь законы мира, идущего на смену прежнему.
— Об этом я и говорил…
— Никогда не перебивай меня, монах, — словно змея прошуршала в траве.
Барон прикрыл глаза. Арника почувствовала, как его внимание охватывает весь лес, и, затаив дыхание, прижалась спиной к толстому стволу. Губы барона дрогнули, едва обозначив улыбку:
— Девушка, что была с тобой, убежала. А скоро сумерки. Лучше будет, если она перестанет прятаться.
Арника закусила губу.
— Лучше будет, если ваши люди перестанут бросаться с оружием на прохожих, — мрачно сказал Горностай, оглядываясь по сторонам — он тоже понял, что Арника где-то поблизости.
Барон снова усмехнулся, устремляя куда-то вдаль взгляд черных круглых глаз:
— Это все из-за подменных. В разнообразных людских обличьях они выходят из дебрей и спрашивают дорогу в Риор. Ко мне. Раньше я принимал их, они поселялись в замке, жили подолгу… Они вели себя, как люди, но людьми они не были. Их выдавала одна странность — они были похожи на воспоминания. На те зыбкие воспоминания, которые живут на самом дне памяти. Бледные подобия настоящих людей. И всем им нужен был я, чтобы говорить со мной об ушедших временах, и мой замок, чтобы в нем поселиться. Безобидные создания, но мне не нравилось их соседство. А они все приходили — одни на смену другим…
Я приказал моим ребятам убивать всех, кого встретят в лесу на пути в Риор. Тебе повезло — ты умеешь защищаться, этим ты доказал свою человеческую природу Подменные никогда не сопротивлялись. Я до сих пор не знаю цели их существования и смысла их смерти… Однако мы отвлеклись. Вернемся к первому вопросу: кто ты такой?
— Я сказал уже два раза.
— Ты сказал не все. За теми словами, что ты произнес, я слышу другие, спрятанные. Как бы выманить их на свободу?
Он сделал знак одному из своих людей — Арника узнала человека, который заговорил с ними на дороге, — тот вынул кинжал и положил его на камни, которыми был обложен костер, острием в огонь.
— Это совершенно лишнее, — сказал Горностай, покосившись на кинжал. — Желаете подробностей — извольте.
И поведал о том, что он, эльтский дворянин в двенадцатом поколении, несколько лет принадлежит к монашескому ордену Чистых, разыскивал барона Щур-Риора с намерением присоединиться к его людям, так как слышал, что барон Щур-Риор единственный, кому дана власть над разрастающимися мертвыми землями. И добавил, что существует пророчество о том, что Щур-Риор со временем получит невероятное могущество, которое подарит ему ангел с огненными волосами…
— О пророчестве я действительно говорить не хотел, здесь не очень-то верят в пророчества.
Барон молчал, задумавшись.
— Но вы, я вижу, верите, — определил Горностай, — нет, вы не просто верите, а знаете! — Он отстранился, как бы ослепленный догадкой: — Неужели вы ее встречали? Встречали Огненноволосую?
Горностай хитрец, подумала Арника, — непонятно, кто кого допрашивает. Только как он изо всего этого выпутается — ума не приложу.
А Горностай, исполнясь священного трепета, говорил о зеленых глазах и красных волосах неведомого ангела, который является избранным, чтобы наделить их безграничной властью. Как правило, ангел приходит с некой просьбой, которую выполнить на первый взгляд совсем нетрудно, но выполнение оборачивается суровыми испытаниями и нередко приводит к гибели. Ангел, по словам Горностая, в таких случаях огорчается, но быстро находит нового претендента.
