Внезапно для самого себя я кинулся вслед уходящему паланкину, к которому вместе с другими красавицами была прикована та изящная темноволосая девушка. Незамеченный слугами и сидящим в паланкине мужчиной, я проскользнул следом за белокурой рабыней в правую цепочку прикованных женщин. Именно эта блондинка говорила мне, что раньше была свободной. Мои руки схватили блондинку за шею. Девушка задохнулась от страха.
— Кто твой хозяин? — спросил я.
— Нам не разрешают разговаривать в цепочке, — ответила она и вскрикнула: — Ой!
Мои руки сжали ее горло.
— Кто твой хозяин? — повторил я, идя следом за ней.
— Онеандр из Ара, — ответила она. — Он — купец. Ведет бизнес в Вонде.
Я не отпускал ее горло.
— Ты не шелковый раб, — проговорила она, дергаясь от боли.
— Онеандр из Ара? — повторил я.
— Да, — ответила она.
Я отпустил ее, и она споткнулась, потом оглянулась, испуганная. Потом снова пошла вперед. Она, конечно, была не земной девушкой, а всего лишь горианкой, рабыней, женщиной, созданной, чтобы мужчины делали с ней, что им понравится.
Я отошел в сторону и остановился, глядя на удаляющийся паланкин с привязанными к нему цепочками женщин. Я знал, что мне следует вернуться к лавке Филебаса. Если моя хозяйка выйдет из магазина и меня не будет на месте, она не обрадуется. Но я еще какое-то время следовал за двойными цепочками, держась в стороне, слева от них.
Без сомнения, я привлекал внимание, но никто ничего не сказал мне. Возможно, они опасались того, кто выглядел безумным и опасным.
Я шел за левой цепочкой, потому что именно слева у изящной темноволосой девушки ее короткая свободная туника была поднята так, что видно было клеймо на бедре. Я смотрел на нее. Ее маленькие запястья были закованы в наручники. Она, несомненно, была самая восхитительная, желанная и красивая женщина, какую я когда-либо встречал.
Ошеломленный ее красотой, я улыбнулся самому себе. Теперь я знал, кто владеет ею.
Онеандр из Ара, купец, который имеет бизнес в Вонде. Я полагал, что он купил ее именно там. Он, по-видимому, выставлял ее как товар — напоказ. Возможно, время от времени он пользовался ею, как и другими девушками, или отдавал своим людям. Интересно, думал я, стала ли она хорошей рабыней для наслаждений? Мне казалось, что нет, потому что она была с Земли. Трудно было представить ее, стоящую на коленях перед мужчиной, возбужденной, плачущей и умоляющей, чтобы ее взяли силой.
Я перешел на правую сторону цепочек и остановился, наблюдая, как строй девушек, прикованных к паланкину сзади, двигался вдоль по улице. Я увидел белокурую девушку, последнюю в правой цепочке. Она обернулась, чтобы посмотреть, следую ли я за ними, улыбнулась, и я ухмыльнулся в ответ. Я заставил ее обратиться ко мне со словом «господин»!
Она повернулась и устремилась вперед. Но ее тело вдруг начало двигаться как у настоящей рабыни.
Я снова улыбнулся. Возможно, она и была когда-то свободной, но теперь это только рабыня. И притом возбужденная. Я не сомневался, что, вернувшись в дом своего хозяина, она встанет на колени перед первым же охранником и будет умолять его попользоваться ею или просить отдать ее в капюшоне мужчине-рабу по его выбору.
Я стоял на каменном тротуаре улицы Центральной башни и смотрел вслед паланкину с двумя цепочками порабощенных красавиц. Я нашел взглядом маленькую, изящную, темноволосую красавицу. Никогда не думал, что снова встречу ее. И вот мне это удалось. Какие перемены произошли в ней! Я был побежден ее красотой и не мог выбросить ее из головы.
Я напомнил себе, что земные женщины доставлялись на Гор, без сомнения, в качестве рабынь для наслаждений. Интересно, думал я, неужели горианские мужчины знают о женщинах Земли что-то, чего не знают земные мужчины?
Паланкин с прикованными девушками уже исчез с улицы. Темноволосая девушка с Земли, конечно, и раньше была необычайно красива, но ее тогдашняя привлекательность, какой бы выдающейся она ни была, не могла сравниться с теперешней красотой. Я стоял на улице и вспоминал ее с изумлением. Мне никогда и не мечталось, что она превратится в такую утонченную и необычайную красавицу. Для меня это было непостижимо. В первый раз я видел Беверли Хендерсон, с Земли, в качестве девушки-рабыни.
Я повернулся и поспешил назад к магазину Филебаса.
— Джейсон! Джейсон! — сердито кричала леди Флоренс. — Где ты был?
Я быстро опустился на колени перед ней, склонив голову.
— На улице, госпожа, — ответил я.
— Посмотри на себя! — продолжала она кричать. — Ты дрался!
Я быстро взглянул на шелкового раба. Он ухмыльнулся. Я понял, что он, должно быть, рассказал леди Флоренс, что тут произошло.
— Тебя ни на секунду нельзя оставить одного! — воскликнула леди Флоренс. — Ты заставил меня ждать!
Стоит мне на мгновение отвернуться, как ты попадаешь в беду. Ты знаешь, что я закончила с покупками уже около четверти часа назад!
— Нет, госпожа, — ответил я.
— Он убежал, — сказал шелковый раб.
— Нет, — проговорил я, — я просто был на улице.
— Ты изнасиловал эту бедную рабыню? — требовательно спросила леди Флоренс, со злостью указывая на привязанную к кольцу девушку.
— Простите меня, госпожа, — стоя на коленях, умоляла дрожащая девушка. Она опустила голову так низко, как только могла и как позволяли поводок и ошейник.
— Я взял ее, — признался я.
— Взял ее! — закричала леди Флоренс.
— Она хотела пить, — объяснил я. — Она просила воды. Я заставил ее заплатить мне за воду.
— Животное, — произнесла леди Флоренс.
— Да, госпожа, — согласился я.
— Твоя туника порвана, ты в крови… Ты ранен?
— Нет, госпожа, — ответил я.
Она резко повернулась, чтобы посмотреть на дрожащую девушку.
— Ты продала себя за глоток воды? — спросила леди Флоренс.
— Да, госпожа, — ответила та.
— Шлюха! — вскричала леди Флоренс.
— Да, госпожа.
— Низкие, отвратительные рабы! — возмутилась леди Флоренс. — Вы вполне заслуживаете ваших ошейников!
— Еще он заговорил с рабыней из кортежа, — доложил шелковый раб. — Это там он подрался.
— Я не знаю, что собираюсь сделать с тобой, Джейсон, — заявила леди Флоренс. — Ты не стал ждать меня здесь. Ты обидел эту бедную девушку. Ты заговорил с незнакомой рабыней. Ты дрался. Твоя туника испачкана и разорвана, в крови. Это слишком!
— Да, госпожа.
— Ты думаешь, ты — раб в каменоломнях или носильщик? — продолжала она.
— Нет, госпожа.
— Я — госпожа. А ты — шелковый раб госпожи.
