Мэтью прижал ее к широкой груди, но Дженнет почти не слышала стука его сердца за громкими стонами Хантли.
— Он?..
— Нет, — ответила Дженнет, уткнувшись ему в сюртук.
— Хорошо сработано, леди Дженнет, — прокомментировал Сомертон. — Похоже, вы разделались с негодяем.
Оглянувшись, Дженнет увидела, что Бэннинг ставит Хантли на ноги.
— Что ты сделал с моей сестрой? — прогремел Бэннинг.
— Потише, Селби, а то все гости соберутся под дверью, — остановил его Сомертон.
Крепко сжимая Хантли горло, Бэннинг припер его к стене.
— Я был вынужден, — захныкал Хантли.
— Неужели ты думал, что я позволю такому, как ты, человеку стать мужем моей сестры?
Пока шел разговор, Мэтью успокаивал Дженнет, поглаживая ее по волосам, и она, как никогда прежде, чувствовала себя в полной безопасности. Но существовал важный вопрос, на который ей было необходимо получить ответ, и Дженнет, отказавшись от ласки Мэтью, повернулась к Хантли:
— Почему вы пытались это сделать? Я имею право знать.
Хантли смотрел в сторону, пока Бэннинг, взяв его за подбородок, не заставил посмотреть на Дженнет.
Мэтью надоела эта игра в молчанку, и он, оттолкнув Селби, шагнул к Хантли и затянул его шейный платок так, что у Хантли глаза чуть не вылезли из орбит.
— Отвечай на вопрос леди.
— В-Ванесса, — пролепетан он так тихо, что его услышал только Мэтью.
— Что ты сказал? — Весь мир закружился вокруг Мэтью.
— Ванесса Фулбрайт.
— Вышвырни его отсюда, Сомертон, — сказал Мэтью, отпустив платок Хантли.
— С удовольствием, — усмехнулся Сомертон, не став возражать.
— Подожди, — вмешался Селби. — Он должен назвать мне имя своего секунданта.
— Нет, — решительно сказала Дженнет. — Никто не будет драться из-за меня на дуэли.
Селби повернулся к сестре, и они оба, скрестив руки на груди, смотрели друг на друга. Если бы в этой ситуации могло быть что-то забавное, то это было бы одинаковое упорство на лицах Селби и Дженнет, но сейчас не было ничего даже отдаленно похожего на комедию.
Пока брат с сестрой вели поединок, Мэтью опустился в ближайшее кресло. Если кто-то и должен был вызвать Хантли, то это он, но у него не было на это права, потому что он даже не сделал Дженнет предложения.
— Джен, твоей чести нанесен удар, и мой долг как твоего брата позаботиться, чтобы она была восстановлена.
— Мне кажется, — вставил от двери Сомертон, — что она восстановила свою честь, лишив его мужской гордости.
— Совершенно верно, — согласилась Дженнет.
— Оставь это. — Сомертон потянул Селби за локоть. — Я уж точно не хочу дважды за один год быть твоим секундантом. Я сам разберусь с Хантли.
— Хорошо, — согласился Селби, — займись им.
— Я так давно никого не убивал, — нараспев произнес Сомертон, одарив Хантли радостной улыбкой.
— Нет, — возразила Дженнет, напуганная его словами.
— Нет, — поддержал ее Селби.
— А ты что скажешь, Блэкберн? — спокойно спросил Сомертон.
— Его это не касается, — заявил Селби, глядя на Мэтью.
— Убей его, Сомертон, — ответил Мэтью, глядя прямо в холодные голубые глаза Селби. — И постарайся, чтобы это была медленная и мучительная смерть.
— Мэтью! — воскликнула Дженнет. — Никто не умрет из-за того, что произошло здесь.
— Что ж, ладно, — вздохнул Сомертон и, выволакивая из кабинета Хантли, остановился перед Дженнет. — Быть может, хочешь что-нибудь сказать, тупой болван?
— Я совершенно искренне прошу простить меня, — пробормотал Хантли Дженнет.
— Принято, — отозвалась Дженнет.
— Пойдем, Дженнет, — окликнул сестру Селби, направившись к двери.
— Нет. Мне нужно поговорить с лордом Блэкберном об очень важном деле.
— Побыстрее, — недовольно бросил Селби.
— Наедине, Бэн.
— Никогда.
— Оставь их, Селби, — потянул его Сомертон. — Нравится тебе это или нет, но она сделала свой выбор.
Селби посмотрел на Мэтью, потом на Дженнет, но не успел ничего сказать, потому что Сомертон вытащил его и Хантли из комнаты и захлопнул дверь.
Мэтью сидел в кресле и смотрел на пляшущий в камине огонь. Он слышал, что Дженнет идет к нему, но не знал, что ей сказать. Это он виноват во всем, что случилось этим вечером. Ему следовало быть честным с Ванессой. Если бы он сказал, что не любит ее, это обидело бы ее, но она сильный человек и справилась бы. А он вместо этого вселил в нее ложную надежду, что, возможно, вернется к ней, хотя знал, что этого никогда не будет.
— Почему ты молчишь? — тихо заговорила Дженнет.
— Дженнет, это я во всем виноват.
— Почему ты так решил? — Сев на подлокотник кожаного кресла, она потрепала Мэтью по волосам.
— Господи, мне нужно немного бренди. — Он встал, скорее чтобы быть дальше от Дженнет, чем для того, чтобы найти бренди. Никогда в своей жизни он не чувствовал себя более виноватым. — А ты хочешь?
— Да, но чего я на самом деле хочу, так это чтобы ты сел и поговорил со мной.
— Сначала бренди. — Наполнив два небольших бокала, он протянул один Дженнет, а потом сел на диван.
Вместо того чтобы оставаться на своем месте, Дженнет перешла к нему.
— Что с тобой, Мэтью?
Он достаточно долго знал Дженнет, чтобы понимать, что она не прекратит расспросов, пока он не ответит ей.
— Это я во всем виноват, Дженнет.
Она нахмурилась, так что у нее на лбу пролегли две небольшие морщинки, и, протянув руку, снова ласково потрепала его по волосам.
— Как ты можешь быть виноват в этом? Это сделал Хантли, а не ты.
— Он сделал это только потому, что моя бывшая любовница или попросила его об этом, или пригрозила ему чем-то. — Мэтью залпом выпил бренди, но согревающая жидкость не облегчила его чувства вины.
— Зачем ей это могло понадобиться?
Закрыв глаза, Мэтью откинул голову на мягкий бархат дивана.
— Она была влюблена в меня. Я знал об этом до того, как порвал с ней, но я думал…
— Что? — прошептала Дженнет.
— Я думал, что если дам ей надежду на то, что вернусь, я не разобью ей сердце.
— А люди называют тебя распутником и подлецом. — Подняв руку, Дженнет нежно погладила его по щеке.
— Да, я такой. Мягкосердечный распутник, который не может разбить сердце своей любовницы.
— Думаю, это очень благородно.
