— Это ножи для жертвоприношений с веве,[29]— объявил Бертен, делая шаг назад.
— Что еще за веве? — раздраженно спросил д’Агоста.
Бертен закашлялся, прикрывая рот рукой.
— На ручках изображены веве — символы лоа.
— А что такое лоа?
— Лоа — это демон или дух. Каждый нож соответствует определенному лоа. Круги означают пляску демонов, или danse-cimetière. Когда в жертву лоа приносят животных или… других живых существ… это делается особым ножом.
— Короче говоря, очередная вудуистская чушь, — бросил д’Агоста.
Месье вытащил носовой платок и дрожащей рукой приложил его к вискам.
— Нет, это не вуду, это обеа.
Д’Агоста заметил, что месье Бертен произносит «вуду» на французский манер. Это привело его в крайнее раздражение.
— А какая разница?
— Обеа — гораздо серьезнее.
— Серьезнее, — повторил д’Агоста, бросив взгляд на Хейворд. Но ее лицо было непроницаемо.
Вынув из кармана кожаный футляр, Пендергаст стал извлекать из него различные предметы — маленький штатив, пробирки, пинцет, булавку, пузырьки с реактивами — и ставить их на стол.
— Что это? — резко спросила Хейворд.
— Это для анализов, — коротко ответил спецагент.
— Вы не можете устраивать здесь лабораторию. Разве вы не слышали, что сказала дама? Для этого нужно специальное разрешение.
Белая рука извлекла из черного пиджака листок бумаги и протянула Хейворд. Прочитав его, она помрачнела.
— Это против правил… — начала было женщина-мумия, но второй листок остановил ее на полуслове. Прочитав, что там было написано, она оставила его при себе.
— Хорошо. С чего бы вы хотели начать?
Пендергаст указал на причудливо изогнутый крюк.
— Мне понадобится вот это.
Еще раз взглянув на листок, женщина согласно кивнула.
Надев лупу, Пендергаст взял крюк затянутой в перчатку рукой. Повертев странное приспособление перед глазами, он положил его на стол. Потом очень осторожно соскреб булавкой немного вещества, приставшего к металлу рядом с ручкой и положил его в пробирку. Взяв кусочек ваты, он намочил его жидкостью из пузырька, провел им по крюку и опустил в другую пробирку. Эту же процедуру спецагент проделал с несколькими ножами, раздельно обрабатывая ручки и лезвия и помещая каждый тампон в отдельную пробирку. Цвет реагента изменился только в первой пробирке.
— Весьма странно, — произнес Пендергаст, выпрямляясь.
Лабораторный комплект исчез так же быстро, как и появился, отправившись обратно в кожаный футляр, который был мгновенно сложен, закрыт на молнию и спрятан в недрах пиджака.
Похлопав себя по карману, Пендергаст сложил руки на груди. Все присутствующие вопросительно смотрели на него.
— Что такое? — невинно поинтересовался он.
— Мистер Пендергаст, если вас не затруднит, поделитесь с нами плодами своих трудов, — нарушила тишину Хейворд.
— Боюсь, что я потерпел неудачу.
— Какая жалость, — проронила Хейворд.
— Вы читали книгу канадского этноботаника Уэйда Дэвиса «Дорога тьмы. Этнобиология гаитянских зомби»?
Хейворд молча смотрела на него, скрестив на груди руки.
— Весьма интересная работа. Очень рекомендую, — продолжал Пендергаст.
— Непременно закажу ее в «Амазоне».
— Исследования Дейвиса показали, что живого человека можно зомбировать, если ввести в его организм два специфических вещества. Обычно это делается через рану. Первое, coup de poudre,[30]представляет собой тетродотоксин, тот самый яд, который имеется в японском деликатесе — рыбе фугу. Второе содержится в растении под названием дурман. Смесь этих двух веществ, введенная человеку в количестве пятидесяти процентов от смертельной дозы, держит его в полубессознательном состоянии в течение нескольких дней. Он может двигаться, но почти ничего не соображает и полностью лишен собственной воли. Короче говоря, с помощью определенных веществ можно превратить человека в настоящего зомби.
— И вы обнаружили эти самые вещества? — сухо поинтересовалась Хейворд.
— Самое удивительное, что нет. Ни здесь, ни в Вилле. Надо признаться, что я весьма озадачен и огорчен.
Она резко отвернулась.
— Принесите другие вещдоки. Мы только попусту теряем время.
— Зато я обнаружил на крюке следы человеческой крови, — добавил Пендергаст.
Наступила тишина.
Что-то промычав, д’Агоста повернулся к инспектору.
— Я хочу, чтобы с этого крюка были взяты пробы для генетической экспертизы, а результаты пробиты по всем базам. Кроме того, необходим тест на присутствие человеческих тканей. И вообще, все эти инструменты должны быть проверены на наличие крови — человеческой и любой другой. С ручек надо снять отпечатки пальцев — я должен знать, кто ими пользовался.
Он повернулся к Пендергасту.
— Вы знаете, для чего нужен этот идиотский крюк?
— Должен признаться, что нет. Месье Бертен?
Бертен выглядел очень взволнованным. Он отвел Пендергаста в сторону.
— Mon frere,[31]я больше не в силах здесь оставаться, — сказал он громким шепотом. — Я болен, на самом деле болен. Это все тот унган, Шарьер. Он наслал на нас порчу. Разве вы не чувствуете?
— Я чувствую себя прекрасно.
Бросив выразительный взгляд на д’Агосту, Хейворд покачала головой.
— Пойдем отсюда, — умолял Бертен. — Я хочу домой. Мне нужно выпить микстуры. Я знаю, у тебя есть. Только это мне поможет.
— Du calme, du calme, maître.[32]Мы скоро пойдем.
Повернувшись к остальным, Пендергаст громко произнес:
— Будьте любезны, месье, осмотрите этот крюк.
Бертен неохотно подошел к столу и, наклонившись, обнюхал крюк. С его побледневшего лица градом лил пот, а свистящее дыхание напоминало звуки волынки.
— Как странно. Ничего подобного раньше не встречал.
Последовало еще одно обнюхивание.
— А что вы скажете о гробике, который мы нашли в склепе Феринга? Он относится к той же секте?
Бертен осторожно приблизился к странной поделке. Сейчас гроб был закрыт крышкой из желтоватой бумаги, на которой тушью были нарисованы черепа и длинные кости. Она была замысловато сложена наподобие оригами и точно соответствовала размеру гроба, сделанного из папье-маше.
