самый последний момент у одного из охранников оглушительно громко заверещала рация.
«Остановите девок!!» — истерически-визжащий голос Марата заполонил двор, пугая собак. — «Не выпускать шалав! Я приказываю! Скрутить обеих и в подвал! НЕ ВЫПУСКАТЬ!!»
И снова наступила тишина — то ли батарейка в рации села, то ли он сам снова вырубился.
Не думаю, что у меня когда-то был момент страшнее этого. Земля поплыла из-под ног, и меня повело в сторону — вместе с вцепившейся в меня Ренатой.
И это то, что нас и спасло — в отличие от других, которые остались перед воротами, да еще и невольно сгруппировались в ответ на панические и не вполне понятные вопли начальника. Потому что едва-едва мы с Ренатой успели отползти с подъездного пути, как здоровенные ворота содрогнулись под мощным ударом извне… и тут же, со страшным лязгом и скрежетом распахнулись в обе стороны, слетая с петель и раскидывая по двору бандитов — которые даже обернуться не успели, не то, что убежать.
Из победно ворвавшегося во двор здоровенного, черного пикапа выскочил Игнатьев — с таким мертвенно бледным лицом, что мы с Ренатой обе вскрикнули.
Не говоря ни слова, в несколько шагов он подбежал ко мне, вырвал из рук подруги и крепко-накрепко, без единого слова, сжал в объятьях, вжимаясь лицом мне в волосы.
Тут уже я не выдержала — обмякла в его руках, чуть не теряя сознание… Стальной стержень, поддерживающий меня все эти часы, куда-то испарился… И я заплакала, зарыдала в голос, соревнуясь со взвывшими со стороны улицы многоголосыми полицейскими сиренами…
Глава 34
Несмотря на позднее время, остаток того злополучного дня тянулся, словно нагретая резина и, казалось, никогда не закончится. Сначала был штурм бандитского притона, во время которого мы с Андреем и Ренатой сидели в полицейском уазике. Потом Ренату увезли в ближайшую больницу на следственный медосмотр, а за ней следом — пострадавших от пикапа, влетевшего в ворота. Потом — допрос свидетелей, на котором мы с облегчением выяснили, что никто из охранников Бориса не погиб, так что обвинения о непреднамеренном убийстве нам бояться нечего. В любом случае, как пообещал адвокат Андрея, у него, скорее всего, получилось бы приравнять наезд к попытке спасения жертв похищения — чем, собственно, оно и было.
После того, как закончились стандартные для раскрытия преступления процедуры, начались… нестандартные. А именно — оказалось, что у пойманного на человеческом траффике мафиозо в инвалидной коляске — совершенно неуправляемое и обсессивное желание немедленно уехать в Южную Америку. До такой степени неуправляемое, что он даже пытался ползти в сторону аэропорта, выскочив из своей коляски! Пришлось увезти Бориса на принудительное психиатрическое обследование.
Дальше больше — в кабинете у Бориса обнаружилась мать Игнатьева! Разумеется, я успела рассказать ему всё, что произошло, и он немедленно включил мать в список похищенных, ради которых и ворвался на территории притона. Всё-таки, какая бы она ни была — мать есть мать, и я прекрасно понимала, почему для него невозможно просто передать ее в руки полицейских как соучастницу преступления. И не стала с этим бороться — во-первых, учитывая всё, что я ей внушила, она теперь для меня совершенно неопасна. Во-вторых — я еще пользу с нее поимею, выспрашивая всё, что мне нужно про ее сыночка. Врать-то она теперь мне не сможет!
Киру обнаружили, как Рената и говорила, в подвале — в компании троих здоровенных качков, которые даже не слышали ничего из того, что происходило наверху. Их, в буквальном смысле поймали на Кире без штанов. Как Андрею рассказывал потом знакомый следователь, у мужчин был хороший шанс выйти сухими из воды, поскольку доказать изнасилование будет непросто — Кира вела себя с ними совершенно привольно, стонала, подставлялась, сама разводила ноги руками и с таким увлечением делала минет сразу двоим, что хоть на порнхаб запись выставляй!
О да, ее еще и на камеру снимали! Хотели просто так, на память, но видео попало в руки следствия, и теперь у троих мужчин, затащивших Кирочку в подвал, было просто замечательное доказательство полового акта по согласию.
Как бывшая подруга будет с этим бороться, будет совершенно непонятно.
Впрочем, ее судьба меня больше не интересовала — в отличие от Ренаты, она прекрасно осознавала, что делала, когда сдавала меня этим ублюдкам. Ей, оказывается неплохой куш пообещали за то, чтобы заманила меня на эту гребанную дачу… И ей еще повезло, что живой осталась. В отличие, от Славчика, который похоже, расплатился за всех сразу самым кардинальным образом. И искать его будут еще долго — где он закопан, знали только двое, и оба они сейчас лежали в больничке с черепно-мозговой травмой. Неизвестно вообще, вспомнят ли они, где труп.
Хотелось бы, конечно, понять, отчего меня так возненавидела лучшая подруга… Для чего толкнула меня тогда на приеме? Зачем хотела, чтобы Игнатьев от меня отвернулся, опоив анти-феромоном? Ревновала? Или просто завидовала?
Но в данный момент меня больше волновал другой вопрос, и этот вопрос был не к Кире, а к Андрею.
— Как ты узнал, куда меня увезли? — провернувшись в пассажирском сиденье его машины, я уставилась на моего любимого обожающим взглядом. Уже светало, и его профиль в мягком розовом свете восходящего света казался мне нереально красивым.
— Потом покажу… — устало ответил он, вздыхая и заводя мотор.
Хоть мне и не терпелось, я решила не доставать его — и так он сегодня напереживался за меня. Однако, этой формулировкой он меня удивил. Что значит, он мне покажет? Покажет, почему знал, где меня искать? Как это понять?
Пришлось отложить расспросы на более спокойное время.
Выехали мы в сторону дома уже утром, отправив мать с двумя адвокатами в снятый ей номер. Отмазать ее от допроса Андрею не удалось, и перед тем, как она попадет сегодня домой, пройдет еще несколько часов.
— По крайней мере, ты добился того, что она будет идти по этому делу как свидетель, — успокаивала его я, радуясь, что приказала Селене говорить правду только мне и Андрею, а не всем подряд. Иначе, поехала бы маман в места не столь отдаленные.
— Нет. Она будет идти как покупатель, случайно заехавший за дозой, — морщась, словно от зубной боли, он качал головой, уже представляя себе скандал, который разразится где-то там, в кругах, недоступных мне, простой смертной.
Однако, мы оба понимали, что сядь мать в тюрьму — как партнер известного наркобарона — скандал будет еще хуже. И, возможно, отразится на
