я бродила по закоулкам своей памяти, мы с Гейбом добрались до лекарни. Мне очень понравилось и само здание и чистота внутри. Видно, что работа здесь была поставлена достаточно хорошо и градоправитель не зажимал бюджетные деньги.
— Так было не всегда, — вдруг сказал лекарь, отследив мой взгляд и реакцию. — За тот год, что я работал здесь с Милой, моей женой, нам многое удалось переделать и изменить к лучшему. Даже повысить зарплаты служителям. Это младший персонал.
— Я знаю, кто такие служители, — улыбнулась я. — Пойдем к больным?
— Да, конечно. Сейчас только возьму их карточки, чтобы рассказать тебе кто, как и чем их уже лечил.
— А ты разве не помнишь?
— Помню, конечно. Даже как зовут их жен и детей, но так надежнее. О, привет, Флора, дай, пожалуйста, карточки Дина Митча, Абоса Доса и Мирка Доне.
— Сейчас поищу, — отозвалась грузная женщина, сидящая за столом в приемнике. Большом помещении на входе в лечебницу. Сюда привозили больных, приходили больные, здесь им оказывали первую помощь и распределяли по комнатам или операционным.
Вскоре Гейб получил карточки и мы прошли к больным.
— Мы всех устроили в одной комнате. Диагнозы у них практически одинаковые: легочное воспаление у двоих и сильная простуда у еще одного. Да и получили они свои болячки, когда выходили на реку за уловом под проливным дождем и сильным ветром.
— Объясни мне, пожалуйста, как ты отличаешь легочное воспаление и простуду?
— Хрипы и кашель прослушиваются в легких или легкие на слух чистые, а воспаление угнездилось в носоглотке, — ответил Гейб. — Также бывает, что в легких хрипы не прослушиваются, а вот в верхних дыхательных путях начинаются. Рано или поздно воспаление все равно опускается вниз. По моему опыту.
— Я могу послушать твоих больных самостоятельно?
— Да. Вот мы уже и пришли, — лекарь открыл передо мной дверь небольшой комнаты, где стояло три кровати, на которых лежали мужчины.
Впрочем кашель отсюда слышался еще за сотню шагов в коридоре. Гейб поздоровался с больными и представил меня лекаркой и травницей. Я взяла деревянную трубочку, расширяющуюся с обоих концов. Один прикладывался к груди или спине пациента, а другой к уху лекаря. Так можно было прослушивать легкие, сердце, даже кишечник или сердцебиение ребенка у беременных. Я подошла к одному из мужчин.
— Мирк Доне, — назвался тот и закашлялся.
— Сядьте, пожалуйста, поднимите рубаху и повернитесь ко мне спиной, — слушать было не особо нужно, хрипы не то, что слышались невооруженным ухом, а чувствовались под пальцами при прикосновении. Настолько сильной была вибрация.
Я все-таки послушала. Расспросила при каких обстоятельствах он получил свое заболевание. Гейб рассказал чем и как лечили. Ту же процедуру прослушивания я провела и с остальными.
— Гейб, где можно приготовить отвары?
— Пойдем, я покажу нашу лабораторию.
Мы попрощались с пациентами и поднялись на второй этаж в угловую светлую комнату. Здесь стояли стеллажи с настойками в пузырьках, порошками и травами в мешочках, столы с горелками и даже дровяная плита. Растопленная, кстати. Туда я и поставила большой котелок с водой. Гейб подкинул дров из поленницы рядом. В закипевшую воду отправился сизый мох и болотная ягода. Концентрация максимальная. Мы протомили отвар в течение часа, сцедили и разлили по глиняным флакончикам, так никто не перепутает количество лекарства, которое нужно дать. Габриэль написал назначение в карточки для служительниц: по одной дозе каждые два нара. За первым приемом проследил сам. Остальные оставил в специальном шкафчике для дежурного лекаря, еще раз повторил все инструкции служительнице. Лекари сейчас все были заняты в операционной, поэтому пообщаться с ними напрямую не получилось. Всё это заняло у нас около трех наров.
— Надеюсь, твой лишайник поможет. Они уже больше дюжины дней у нас и улучшений почти никаких. Рвутся домой, кто-то же должен семью кормить. Нам пока удается убеждать их жен, чтобы они убеждали мужей продолжить лечение.
— Да, дома они бы не лежали спокойно, а наверняка вышли бы на промысел и гарантированно себя угробили.
— Я провожу тебя до трактира и отправлюсь домой. Завтра я работаю, сам послежу за состоянием рыбаков.
— Хорошо. Только с Таби побеседуй, пожалуйста.
— Зачем?
— Вот и узнаешь, — я не хотела говорить Гейбу, что вижу искру. Пусть ему маг скажет. Заодно и проконтролирует, если тот разволнуется и искра пойдет в разнос. Вряд ли у меня получится также удачно как с Таболой. К тому же, тот итак маг, и это просто новые способности, а не искра, что вспыхнула внезапно для носителя. — Скажи, а у тебя в роду были одаренные?
— Если и были, то слишком давно и мне это неизвестно. А почему ты спрашиваешь? Думаешь, что я одаренный и скрываю?
— Нет, не думаю, что ты что-то подобное скрываешь, — я не врала, он же не скрывал, а сам не знал.
— Рина, а ты не хочешь поработать в лечебнице? У тебя масса знаний, ты разбираешься в лечении, ты чистоплотна и усидчива.
— Спасибо, но мне трактира хватает, — рассмеялась я. — К тому же здесь я практически постоянно рядом с Марком. С некоторых пор я не очень хочу далеко и надолго от него отходить.
— Понимаю, — грустно кивнул Гейб. Мы подошли к «Снежным волкам». Внутри было шумно и людно. Я усадила лекаря за единственный свободный столик и попросила подождать.
На кухне стоял дым и пар. Суетились поварята, командовал Мих, туда-сюда бегали подавальщицы.
— Рина, где тебя носит? — возмутился кухарь. — У меня рабочих рук не хватает. Надевай фартук и присоединяйся!
— Мих, маг уже вернулся?
— Да, он у себя! А ты знала, что он под личиной был? Я его сегодня не узнал, пока он не объяснил. Чуть половником не вдарил, когда незнакомый мужик на кухню зашел.
— Знала. Я вернусь через пару минут и помогу тебе, — я не стала слушать кухаря дальше, а сходила за Гейбом и повела его в комнату Таболы на второй этаж.
Постучалась в дверь и услышала разрешение зайти.
Табола сидел за столом у окна и что-то помечал на небольших квадратиках бумаги. Перед ним были разложены открытые сыскные дела
