солоноватый привкус крови. Зашуршали часы, переворачиваясь. Уже поздно, как бы не за полночь.
— Истеричка, — проворчал Юра. — Какая там туча! Она билась головой минимум об сердцевину смерча. В кои-то веки решил с ней нормально поговорить, как с просвещенным существом! Нет, надо было устроить на пустом месте скандал и убежать в ночь. Да если б я так из-за каждой испорченной тряпки убивался, то половина Холмов давно в руинах лежала! Пусть ей! Налетит в темноте на дерево, и я наконец-то стану вдовцом!..
Как наяву, перед глазами встала уборщица Тоня: "Ты старше, опытней, уравновешенней, по умолчанию сильнее. Ты мужчина, в конце концов!"
— Мужчина-мужчина, — передразнил Юра невидимую собеседницу, сейчас играющую за совесть, — а если она — женщина, то ей и думать не надо? Как легко: наорала, наговорила гадостей и убежала! А мне лети за ней, разыскивай, чтобы, упасите Небеса, ничего не случилось. И я же в итоге виноват окажусь! Не полечу, Небеса в свидетели, не полечу! Пускай сама о себе заботится!
Лицо Тони в голове сменилось на просмотренную недавно статистику. Первое место — развеивания от удушья, второе — полеты в темное время суток. Кто слишком низко летит и напорется на дом или верхушку кедра, кто в вышине столкнется с другим сильфом, кто потеряет ощущение пространства и врежется в землю, уверенный, что летит вперед… Давно уже власти бьются над тем, чтобы законодательно закрепить на всех досках фонарики. Но фонари светят только огнем, а он либо гаснет от ветра, либо вспыхивает столпом, переходя на доску и летчика. Большинство полагало, что лучше разбиться, чем сгореть заживо.
Юрген встал из-за стола, на ходу натянул куртку, застегивая "змейку" до самого горла, вышел в коридор. Синеватая в сумраке белая доска смотрелась на большой подставке очень сиротливо. Поразмыслив немного, Юра захватил с собой и фонарь, только зажигать до поры не стал. Он тоже предпочитал развеяться от удара о землю, а не от огня.
* * *
Взбешенная и обиженная, Дарьянэ все-таки не до конца потеряла голову. Она тоже просматривала статистики. И развеиваться, несмотря на сказанные в запале слова, не хотела. Даша любила жизнь, небо, озаренную рассветом росу на укропе и тайную канцелярию. Туда сильфида и полетела, в надежде переночевать на новом рабочем месте. А утром, когда негодяй-муж улетит по своим черным делам, можно будет заглянуть домой и собрать вещи для предстоящей дороги. Даша отметила, что в мыслях уже называет их с Юрой совместное жилье "домом". Быстро привыкла, однако.
Но у порога четырнадцатого корпуса Дашины планы потерпели крах: дверь была закрыта на тяжелый висячий замок с затейливой гравировкой по бокам. Плохой замок так не украсят. Даша для верности подергала железяку и вполголоса выругалась. Услышь ее сейчас бабушка — развеялась бы от разрыва сердца, что "благовоспитанная" внучка не просто знает такие слова, а даже рискует произносить их вслух.
Твердо решив до рассвета домой не возвращаться, Даша положила на каменное крыльцо доску, расстелила куртку и уселась сверху, скрестив ноги и засунув руки под коленки. Спать не хотелось, было голодно и обидно.
— Все он у меня отобрал, проклятый, — бурчала Даша в темноту. — Свободу незамужней девушки, покой своей смазливой рожей развеял, радость в жизни, блузу красивую, теперь вот еще и фамилию! И, главное, вины за собой не чувствует, паразит! Смотрит свысока, будто я об тучу стукнутая или курицам из пятого в подружки гожусь. А если пытаюсь убедить его в обратном — не замечает. Или замечает, но лишь когда у меня все идет наперекосяк. Что за напасть! И эти, из четырнадцатого, тоже хороши: хоть бы дежурного оставляли или ключ под порогом. Нет же, запечатают на ночь все двери магией воздуха, замки навесят и уходят до утра. А несчастные стажеры должны ночами сидеть на крыльце, пока не околеют совсем!
Сильфида зябко поежилась и, вытянув из-под себя куртку, накинула на плечи. Легла, свернулась на доске клубочком, сонно всхлипнула, прислушиваясь к урчанию в животе. Глаза, только что широко распахнутые, уже слипались, гнев утих, сменившись безнадежностью. Окутанная мрачными мыслями, Даша сама не помнила, как задремала.
Утром ее растолкал Костэн Лэй.
— Ты чего так рано прилетела? Начать работу не терпится?
— Нет, — Дарьянэ потерла глаза и постаралась незаметно расправить затекшие плечи. — Это долгая история. Который час?
Костэн оглянулся на восходящее солнце.
— Около семи. Выкладывай, что случилось.
— Да ничего особенного, — сильфиде вдруг стало неловко признавать, что позволила себе вспышку гнева. — Семь, говорите? А можно, я в кабинете до десяти посижу, а потом слетаю за вещами?
Бывалый агент оперся правой рукой о косяк и смерил подчиненную долгим пронзительным взглядом. Даша съежилась и подавила желание спрятаться за доску.
— Уходить от ответа ты будешь перед родителями, мужем и противниками — когда научишься, — проникновенно сказал Костэн, — а мне изволь прямо и внятно отвечать на все поставленные вопросы. Здесь не пятый корпус, где о сотрудниках помнят, пока они бездельничают на рабочем месте. Это — разведка. Работники, включая обслуживающий персонал, знают друг о друге все, вплоть до цвета нижнего белья и происхождения царапин на доске. Молчат, конечно, ибо секретность. Но сведения — дело чести любого разведчика. И ты будешь знать. Обо мне, о Юре, о начальстве, позднее — о подчиненных. Но про первых ты станешь узнавать из косвенных источников, а вторые расскажут сами по правилам субординации. Поэтому я повторяю вопрос: что случилось?
— Мы поссорились с Юрой, и я убежала из дома, — скороговоркой объяснила Даша, глядя на носки ботинок и с ужасом понимая, что в темноте коридора надела обувь из разных пар.
— Когда это случилось?
— Поздно вечером.
— И ты по темноте полетела сюда? — взорвался Костэн. — О, Небеса, зачем я согласился на работу со стажерами! То они геройствуют сверх меры, а мне потом землю им из глотки выбивать, то женятся и прилетают не работать, а прятаться от проблем… Ну чем, чем тебе Юрка не угодил? В жизни не поверю, что скандал начал он!
— Скандал начался сам собой, — насупилась Даша. — И ваш замечательный Юра тоже бил кулаками по столу и сметал посуду. Он моей блузой укропник вытирал! И фамилию сменил! И совершенно не чувствует себя за это виноватым!
Даша не видела, как грозный начальник слегка прикусил губу, чтобы не рассмеяться.
— Да уж, просто тиран. Лети-ка, Дарьянэ, домой прямо сейчас, собери вещи и возвращайся. Возьми с собой обычный набор для дальней дороги, а еще красивое платье. Не делай круглые глаза, появляться перед людьми в том
