друзьям, махнув рукой за высокие валуны подле чёрных дубов:
– Впереди кто-то стонет или плачет, но едва-едва, будто уже не жилец.
Ферр молча сорвался с места, бросился туда, куда указала колдунья. Молодая дева нашлась быстро, лежала, свернувшись клубочком, на поросшем мхом камне. Белые косы рассыпались длинными локонами, изорванное о ветки платье открывало козлиные ноги в густой светлой шерсти, небольшие рожки, с трудом различимые в копне волос, выдавали существо совсем юное. Жрец подскочил, развернул дрожащую девицу на спину, торопливо запел исцеляющее заклятие. Она открыла большие, опухшие от слёз глаза цвета опавшей листы, губ коснулась кроткая улыбка:
– Не трать сил, чары меня не спасут: я и сама пыталась их шептать, а могущество илсиг в лечении выше людского. Лучше выслушай и, дадут боги, смерть моя не станет напрасной, коль сумеешь сберечь госпожу.
– С Иритой беда? – глухо уронил Ферр, бережно положил голову девы себе на колени, глянул с тревогой на подоспевших друзей.
– Она умирает, – ответила незнакомка тихим шелестом. – Госпожу не свести ни оружием, ни огнём, ни водой, но отравить оказалось возможно. Быстрых ядов она не опасалась вовсе, но медленного не заметил никто из нас. Всё началось с Сайма, когда пришли в её чертоги туманы наваждения. Они здесь гостят при зыбких границах, мы и не приметили опасности, но после… – Она тихонько всхлипнула, затем собралась, заставила себя продолжить: – Долго творилось дурное, усталость накатывала, а тело временами отказывалось слушать, не поддавалось. Госпожа сказала про яд, выискивала, но… Всё случилось разом. Пересох источник живой воды в чертогах, погибли птицы, а сама ледди Ирита в тот день обессилила мигом, не смогла больше подниматься с ложа, да к вечеру вовсе провалилась в беспамятство. Все мои сёстры и иные слуги заболели с ней, а теперь их уже нет на свете. Я шла к пещере у западного берега острова, что отмечена двумя скалами, за которые сходит закатом солнце, – там берёт начало ручей, дарующий жизнь и исцеление. Но яд убивает и меня, а добраться туда уже не выйдет. Принеси госпоже живой воды, прошу. Я выронила здесь сумку, в ней золотая чаша Ириты, набери туда…
Эйдре огляделась, отыскала вещи девы поодаль, добыла изящную чашу, но вдруг откинула прочь, словно проклятую, процедила с гневом:
– Каждый глоток из неё убивал Ириту всё вернее! Яд, что вы не сумели обнаружить – чары сэйд. Кто-то во дворце предал вашу госпожу да позволил наложить заклинание на её кубок.
– И оказался редкостным дурнем, – с прохладной усмешкой добавил Ульд, который до того будто прислушивался к чему-то. – Ибо её силы поддерживали жизнь в каждом из вас, а когда Ирита ослабела, начали гибнуть и её создания.
– Тогда туда ему и дорога, – слабо прошептала дева, но в голосе почудилась на короткий миг ярость.
Она судорожно вздыхала, с великим трудом заставляла себя говорить, а тело сводило лютой дрожью, словно она замерзала на морозе. Каждому было видно, что бедняге оставались последние мгновения:
– Живая вода из источника всё ещё может спасти госпожу, его не отравить и не зачаровать, а всё, что попадает в него, лишь делает сильнее прежнего. Найдите способ принести ей хоть каплю. Обещайте…
Игви подлез под бок илсиг, попытался отогреть своим теплом, а Ферр нежно утёр слезы с бледного девичьего лица и твёрдо заверил:
– Мы не позволим Ирите погибнуть.
Тонкая рука скользнула по шерсти пса, будто илсиг попыталась его погладить, но тут же обвисла безвольно, и дева больше не шевельнулась. Жрец бережно опустил её голову на мох, поднялся, оглядел друзей, спросил:
– Что ещё сказал Радга?
– Что она права, – ответил Ульд хмуро. – Нужна живая вода и срочно. Эйдре, сумеешь снять заклятие с чаши?
Колдунья уже некоторое время крутила её в руках, пересилив отвращение, а потому сразу же покачала головой:
– Слишком сложные чары, я не могу и понять их природы в точности. Только чувствую, что это дело рук могущественного сэйда. – Колдунья убрала чашу в сумку, пояснила: – Её стоит взять с собой, вдруг Ирита заметит больше, когда придёт в себя. Или Эталл поможет, пробудившись. Какой же поганец посмел предать их?..
Друзья поспешили к западному берегу острова, порешив разобраться на месте, как добыть воды для богини плодородия. В пути встречались лишь дикие звери, но Ферр и Эйдре отгоняли их прочь чарами, а потому в дороге не случилось ни бед, ни остановок. Вход в пещеру отыскали с помощью Игви: пёс уверенно провёл неприметной тропой почти к вершине крутого, растрескавшегося от морской соли утёса.
Воды ручья старательно завалили камнями, сквозь которые за долгий срок не вытекло и капли. Подле длинного жёлоба, что нёс прежде живую воду ко дворцу Ириты, лежал мёртвым человек, покрытый шерстью да с ветвистыми рогами на голове.
– А вот и наш предатель, – с холодным презрением бросил Ферр, первым обошёл тело, внимательно оглядел исток, попытался расчистить, но сделать того не удалось.
– Не обвиняй напрасно, – нахмурилась Эйдре. – Он мог погибнуть здесь, пытаясь освободить ручей. Правды нам не узнать никогда, так не стоит и бездумно бросаться злыми словами.
Жрец на миг коснулся её ладони, будто извиняясь за опрометчивую резкость, после стукнул посохом, с сомнением посмотрел на копьё Балларга, но тут Ульд уверенно велел:
– Бей. Живой воде нет дела до чар Мерга, они над ней не властны.
Ферр не стал медлить, несколькими мощными ударами уничтожил каменную преграду, и поток вновь побежал по жёлобу со звонкой радостью. Йорги тотчас вылил из своей фляжки воду, наполнил её, плотно закрыл, пояснил друзьям:
– Неизвестно, кто успеет добраться до чертогов Ириты прежде: мы или ручей. И неясно, нет ли иных завалов на его пути. Так надёжнее.
В густых сумерках друзья поспешили в центр острова, где запрятался дворец богини плодородия. Отыскать путь в темноте оказалось сложно, но для того были у них острый нюх Игви да следопыт Ферр, пусть с усилием, но сумевший обнаружить звериные тропы даже во мраке.
Чертоги Ириты открылись взору внезапно. Расступились заросли, явилось среди ветвистых крон прекрасное здание в один этаж, но широкое, словно целая деревня, увитое плющом так надёжно, что сказать, из чего оно выстроено, было бы невозможно. Времена года не имели власти над жилищем богини: здесь царила вечная весна той поры, когда цветут деревья, а белые шапки стройных яблонь чудились во тьме пушистыми облаками. Дивный сад омрачали лишь тела погибших созданий, то и дело попадавшиеся на пути. Друзья оглядывали несчастных со скорбью, но им не сумела бы помочь даже живая вода, ведь души давно покинули хрупкие земные пристанища, и вернуть их в мир прежними стало в тот миг невозможно.
По просторным коридорам среди умерших слуг Ириты они проследовали к центру чертогов, где должен
