был располагаться трон девы Ирда. Там оказалось пусто, а воды ручья и впрямь ещё не успели добраться до украшенного резными деревянными панелями каменного источника, который тянулся вдоль всей комнаты и оканчивался водопадом в сад подле высокого окна.
Богиню плодородия друзья обнаружили в комнате поменьше неподалёку от главного зала. Ирита лежала на ложе без движения, золотые локоны обрамляли нежную светлую кожу, изящные руки покоились на груди. Слуги успели укрыть свою госпожу лёгким пледом, а потому виделось, что дева просто устала и прилегла отдохнуть. Даже умирающей Ирита была прекрасна настолько, что на миг замирало дыхание. Высокая и стройная, в одеянии, схожем лёгкостью и окраской с хрупким очарованием первого сливового цветка, с безукоризненно правильными чертами лица, коих даже в болезни не коснулось и морщинки. Лишь прерывистое дыхание выдавало тяжкое состояние девы. Сложно было представить, что эта молодая дама, – властительница природы Ирда, родившаяся в тот миг, когда древние люди впервые уронили зерно в землю да дождались всходов.
Ульд подошёл, достал флягу, с бережной осторожностью приподнял голову богини, принялся вливать воду в приоткрытый рот по маленькой капле. С губ Ириты сорвался короткий стон, дрогнули пушистые ресницы, открылись глаза, напомнившие разом и морскую пучину, и зелень холмов Ирда.
– Ллив? – прошептала она с изумлением, а в нежном голосе скользнули мороком птичьи трели. – Ты вернулся? Ко мне?
– Прости, госпожа, – смущённо ответил колдун, отступил на шаг. – Перед тобой не тот, кого ты любила прежде, – он давно мёртв. Я лишь его внук, Ульдар Йорги.
– Сын Радга. – Богиня не выглядела опечаленной, напротив, светло улыбнулась. – А похож, как и его мальчики…
Она хотела сказать что-то ещё, но тут раздался из тронного зала оглушающий грохот. Друзья, схватившись за оружие, бросились туда, лишь Игви по короткому слову мерга остался подле Ириты оберегать её.
– Здесь сэйд, – предупредила Эйдре на бегу. – Очень сильный.
Она первой влетела в зал и замерла, со страхом и удивлением оглядывая отрывшуюся картину. У жёлоба, по которому начала уже бежать живая вода, стояла колдунья. Прекрасное лицо уродовала лютая ярость, растрепались густые каштановые кудри, в синих глазах застыла безумная злоба. Дева раз за разом била чарами по искрошившемуся уже под напором ветров камню, успела изломать в мелкую щепку часть изящных деревянных панелей, а в бешенстве не приметила и того, что кто-то вошёл в комнату.
– Нет-нет-нет! – кричала она сумасшедшей птицей. – Тебе не спастись, не спастись!
– Клив? – воскликнула Эйдре одновременно с ужасом и недоверием. – Ты пыталась убить Ириту?!
Колдунья оторвалась от истязания источника, обратила на них полный гнева взор, прошипела:
– Вы! Выжили! Но не могли успеть, вода только появилась… Я убью вас сама… Сначала вас, а уже после займусь Иритой.
– Ты предала того, кто звал тебя дочерью? – Эйдре отступила на шаг, изготовилась для атаки. – Что Мерг мог дать тебе такого, чего не нашлось у бога ветров?!
– Свободу! – расхохоталась Клив, взмыла в воздух будто на крыльях, наотмашь ударила по колдунье, и Эйдре лишь чудом удалось отскочить, но пролетевший мимо порыв всё равно изорвал рукав да оставил ожог на плече.
– Твоя свобода на конце кинжала Мёрб! – прорычал Ферр, обратил посох колчаном, ловко уцепил за пояс, вскинул лук.
Клив заметалась над полом, без всякого труда отбивая любую стрелу да умудряясь при том хлестать по друзьям ветрами столь сильными, что они разбивали камни и оставляли трещины на стенах. Под потолок ей подняться не удалось, но достать до неё оружием, уворачиваясь от атак, казалось невозможным. Зал гремел и трещал от чар, Эйдре с огромным усилием успевала защищать друзей заклинаниями от быстрых ударов, а добраться до самой Клив чудилось невероятным. Куда деве двадцати одной весны сравниться в могуществе с колдуньей, коей исполнилось уже под тысячу лет, да ещё обученной самим Эталлом?
Клив играла с ними как кошка с мышатами. Налетала бешенным ураганом, отпускала в последний миг, с издёвкой целила по мужчинам, приговаривая, что столь слабой сэйд можно заняться позже. Эйдре стояла словно в стороне от бури, поспешно шептала сберегающие чары, старалась не обращать внимания на слова, чтобы не злиться да не ринуться на колдунью, позабыв об остальных. Осколки ветров долетали и до неё, рвали платье, болезненными кровавыми ранами ложились на кожу. В груди вскипала ярость, но Эйдре сдерживала её всеми силами, лишь бы не бросить друзей без поддержки.
Жрец отыскал укрытие за повалившейся колонной, целил оттуда, ждал мига, когда противница отвернётся, отвлечётся, чтобы выстрелить. Мерг попытался подобраться сзади, но колдунья резко обернулась, заметила, швырнула коротким заклинанием. Ульда полоснуло по щеке, разодрало кожу, будто когтями, а тело раскружило в потоке воздуха. Он сбился с ног, повалился на пол, чудом не выпустил меча.
– Глупышка Коби, – рассмеялась Клив, потеряла всякий интерес к упавшему Йорги, обратила взор на Ферра, быстрым движением истерзала колонну в мелкую крошку, и осколки обрушились на жреца, едва не угодив в глаза. – Он так старался уничтожить тихо, а надо было просто прийти да размазать вас ветрами за мгновение!
Ферр не успел отскочить: его ударило могучим воздушным порывом, отпечатавшимся раной от плеча до бедра, откинуло, с громким стуком приложило спиной об источник так, что с того сорвало ещё одну панель. Тут во взоре Эйдре зажглась ледяная ярость, и она, будто не приметив, заслонилась от внезапной атаки да ответила заклятием такой мощи, что потемнело в глазах, а бессилие повалило на колени. Но Клив не сумела отразить нежданного нападения, ветер раскружил её в бешеном потоке, скинул на пол. Тотчас подскочил к ней Ульд, рубанул мечом, но удар, что мог бы пополам рассечь молодое дерево, оставил лишь лёгкий порез. Клив вскочила, хлестнула чарами, и мерг едва успел уклониться, а прошедший стороной воздух всё равно обжёг руку и отпечатался широкой кровавой полосой.
Вдруг его меч засиял, объятый золотым пламенем, а колдунья вскрикнула, попыталась отбежать, но не успела. Гибкие корни пронзили пол, связали руки и ноги крепкими цепями. Выплеснулась в тот же миг из ручья вода на Ферра, заставила дышать ровно да вольготно. В дверях стояла величественной царицей Ирита, а в глазах богини блестела ярость силы столь огромной, что на неё не хватило бы и сотни смертных. У ног девы рычал Игви, но лёгкого касания её пальцев хватало, чтобы пёс застыл смирно и даже не пытался броситься в бой.
– Она твоя, сын Радга, – ровным голосом произнесла Ирита. – Убей сам, если желаешь, пока этого не захотела сделать я.
– Не стоило бы её допросить? – слабо прошептала с пола Эйдре: ей так и не удалось пока подняться на ноги.
– Разве ты не услышала уже достаточно? – Губы богини тронула мягкая улыбка. – Планы Мерга нам известны
