К удивлению Макса, в ответ на его замечание лицо старика не озарилось глуповатой улыбкой. Оно продолжало хранить серьезное выражение, и он сказал:
– Признаться, молодой человек, поначалу я подумал о чем-то в этом роде. Я человек не суеверный, но религиозный. Посещаю евангельскую церковь у нас в Айзенахе. Потом я сказал себе: «Такого, Густав, не бывает». Я набрал номер телефона полиции и, когда там ответили, вдруг заметил, что свет пропал. Тогда я сказал дежурному, что мне показалось, и извинился. Когда рассвело, я вышел в сад и походил вокруг того места, где ночью видел свет. Трава кое-где была примята. Я понял, что кто-то ночью здесь все же был. Я вернулся в хижину и собрался снова позвонить в полицию. Я еще подумал, что если где-то что-то похищено, то администрация электросетей обвинит меня в недобросовестном исполнении обязанностей. Я решил таким образом подстраховаться… По крайней мере, в полиции был бы зарегистрирован мой звонок… Вдруг в дверь хижины постучали. Я открыл. На пороге стоял высокий статный господин с седыми волосами. Он был прилично одет и представился потомком дальних родственников барона. Он не объяснил ни цели своего визита, ни того, почему он обратился непосредственно ко мне. Он попросил меня выйти из хижины и дать ему кое-какие пояснения. Признаться, я побаивался незнакомца, неизвестно, что у него было на уме, но его спокойный уверенный тон развеял мои страхи, и я вышел вместе с ним из хижины. Мужчина поинтересовался, как давно я здесь работаю, затем подвел меня к тому месту, где я видел свет, и спросил, не помню ли я, чтобы здесь когда-либо лежал огромный камень. На этом месте, молодой человек, действительно еще недавно покоился валун. Видимо, бывшие владельцы находили его оригинальным и рассматривали как естественное декоративное украшение садового ландшафта. От времени валун почернел и порос мхом. Камень очень не нравился нашему управляющему, и примерно год назад мы его убрали. Пришлось повозиться. Подогнали маленький экскаватор и закатили камень прямо в его ковш. Об этом я и рассказал этому господину.
Сыщик Вундерлих был доволен. Ему уже почти ничего не было нужно от старика. Он обдумывал, как с ним расстаться, сохранив хорошие отношения. Осторожно Макс начал:
– Когда вы рассказали ему про камень, как он отреагировал?
– Мне показалось, что он был очень доволен моим ответом.
– Какого он примерно возраста?
– Думаю, лет на десять моложе меня.
– А сколько лет вам, господин Кемпф?
– Уже шестьдесят восемь, молодой человек.
– Он не назвался никаким именем?
– Нет. А я его об этом не спросил…
– После вашего сообщения о судьбе камня он так больше ничего и не сказал?
– Нет. Поблагодарил и ушел.
– Вы смогли бы его опознать?
– Думаю, да… И знаете что, молодой человек?
– Что, господин Кемпф?
– Я думаю, что ночью с фонариком… тоже был он…
– Я в этом не сомневаюсь, господин Кемпф. Вы так и не связались с полицией?
– Нет. Я подумал, что кражей здесь не пахнет, и решил пока об этом случае никому не рассказывать.
Тут Макс произнес фразу, вырвавшуюся откуда-то из подсознания помимо его воли:
– Верное решение, господин Кемпф. Я сам свяжусь с полицией.
Старик подозрительно взглянул на Макса и спросил:
– А при чем здесь вы, молодой человек?
Макс понял, что попал впросак, но было поздно. Старик же недоверчиво смотрел на него, пытаясь понять, кто перед ним. Сыщик лихорадочно искал слова, способные разрядить обстановку:
– Есть основания считать, господин Кемпф, что побывавший у вас мужчина крупный мошенник.
– Основания… у кого?
– Естественно, у полиции.
– Так вы из полиции? И хотели это скрыть от меня? Но зачем?
– Так получилось, господин Кемпф. Вы первый заговорили со мной. Я же преследовал единственную цель – получить подтверждение собственной версии.
– Вы полицейский сыщик?
Макс достал из кармана визитку и протянул ее старику:
– Сыщик, но не полицейский…
Старик взял визитку и громко прочел:
– Макс Вундерлих. Частный детектив.
Видимо, это как-то успокоило его, на лице отразилось слабое подобие улыбки, и он вдруг сказал:
– А ловко вы меня раскрутили, господин Вундерлих.
Максу было неудобно перед стариком, и он, отводя глаза, ответил:
– Извините, господин Кемпф, что так получилось, но не сомневайтесь, что я, как вы изволили выразиться, «раскрутил вас» с благородной целью.
– Так вы сотрудничаете с полицией? И также считаете, что ко мне приходил преступник?
– Я сотрудничаю со всеми, кто готов оказать помощь в задержании преступника. И почти уверен, что три дня назад вы видели преступника.
– И он является дальним родственником барона?
– Я считаю это вполне возможным. Но главное не в этом, господин Кемпф…
– А в чем же?
– Он придет сюда еще. И, скорее всего, не один.
Глаза старика беспокойно забегали. Чувствовалось, что его охватил страх. Чуть заикаясь, он спросил:
– А что же делать мне? Ведь встреча с ним, наверное, опасна? Они снова придут ночью?
– Они придут тогда, когда в ваших «электросетях» закончится рабочий день. Вам в это время лучше не находиться в хижине.
Старик вскочил со скамейки и стал ходить вокруг нее. Макс понял, что душевное равновесие окончательно покинуло собеседника и теперь будет совсем несложно договориться с ним об установлении постоянной связи. Ведь это и в его интересах. Он сказал:
– Успокойтесь, господин Кемпф. Все не так уж трагично…
– Разве уже известно, когда они придут?
– Конечно, нет. Но я буду поддерживать с вами постоянный контакт и сумею известить вас в случае опасности. – Он обнял старика за плечи и, усадив его на скамейку, сказал: – Господин Кемпф, сейчас вы назовете мне все возможные номера телефонов, по которым я могу до вас дозвониться. Главное, что от вас требуется, это внимательно следить за всем, что будет происходить вокруг в ближайшие дни, и своевременно информировать меня о происходящем. Это избавит вас от неожиданных неприятностей.
С этими словами Макс встал и направился к «Рено». Старик засеменил следом:
– Господин Вундерлих, вы сказали, что речь идет о каком-то мошенничестве… Но ведь тот господин выглядел очень представительно и назвался родственником барона.
Макс улыбнулся и, не желая касаться деталей, сказал:
– Думаю, господин Кемпф, вы все увидите своими глазами.
«Рено» выпустил облако дыма, а старик остался стоять с широко раскрытым ртом.
