овечка! Подкрался волк, чтобы тебя задрать.
Моника поджидает ее в каменном «кармане», стоит там с перекошенным от боли лицом, зажимая ладонью рану на правом бедре. В другой ее руке ходит ходуном револьвер.
Если бы у нее остались патроны, она бы уже в меня выстрелила.
Женщины смотрят друг на друга. Две пары глаз, цвета морской волны и серебристо-серая.
Внезапно Моника скашивает глаза куда-то за спину Николь, как будто там кто-то появился. Николь невольно оглядывается, чтобы предупредить атаку потенциального моджахеда, американка использует подаренную секунду, чтобы зачерпнуть горсть песка. Николь, никого не найдя у себя за спиной, опять поворачивается к ней – и получает заряд песка в лицо.
Она слепо выпускает в «молоко» всю обойму. Моника огибает ее и бежит, сильно хромая, к своей лошади, чтобы залезть, превозмогая боль, в седло. Лошадь что есть силы ударяет копытом по переднему колесу мотоцикла.
Николь бежит во весь дух, но поздно: Моника уже уносится галопом по лабиринту тоннелей. На колесе «Тулы» «восьмерка», мотоцикл стал негоден.
Николь со злостью швыряет на камни револьвер.
В следующий раз я уже не стану колебаться. Простите, чеченцы в тесной камере, вам ее не видать: впредь я буду целиться так, чтобы ее прикончить.
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: соперничество Дюпона и Фурнье
Самая протяженная дуэль в истории Франции происходила при Консульстве и при Империи: она длилась 19 лет.
Дуэлянтами были гусарский капитан Франсуа Фурнье-Сарловез (прозванный в Испанскую кампанию El Demonio) и капитан Пьер Дюпон де л’Этан, адъютант генерала Моро.
Началось все в 1794 г. в Страсбурге.
Забияка Фурнье под ничтожным предлогом вызвал на дуэль сильно уступавшего ему силой молодого человека, единственного кормильца многочисленной семьи. Он без труда его одолел и убил, сильно взбудоражив этим город. Тогда Моро приказал своему адъютанту не пускать Фурнье на местный бал. Последний, оскорбленный выдворением, следующим утром вызвал Дюпона де л’Этана на дуэль на шпагах. То был их первый поединок.
Дюпон де л’Этан одержал победу, он ранил Фурнье-Сарловеза. Но тот не признал поражение и объявил кончившийся поединок «первым раундом».
Через месяц они сошлись опять, в этот раз ранение получил Дюпон де л’Этан. Соперники заключили соглашение: каждый раз, оказываясь менее чем в 120 км друг от друга, они будут проделывать по половине этого пути и проводить новую дуэль. Никакая отговорка, кроме военной надобности, не принималась.
Так они сходились два десятка раз за 19 лет. Поначалу они были заклятыми врагами, но постепенно прониклись друг к другу уважением, сообщали друг другу о своих боевых успехах и о продвижении по службе.
В 1813 г. Дюпон, собравшийся жениться, предложил Фурнье поединок на пистолетах с преследованием по лесу. Прибегнув к ловушкам, Дюпон заставил Фурнье расстрелять все пули, после чего вырос перед соперником с заряженным пистолетом и заявил: «Я выиграл. Твоя жизнь принадлежит мне, но я ее не заберу. Я решил, что на этом наша война завершится».
Это соперничество вдохновило Ридли Скотта снять в 1977 г. кинокартину «Дуэлянты».
Эдмонд Уэллс.
Энциклопедия относительного и абсолютного знания
4
Прошло три месяца.
Моника Макинтайр вылезает из джипа и ковыляет, опираясь о палочку, в пещеру, где обитает Масуд.
Он живет среди гор оружия и стопок книг на разных языках. Комната вполне комфортабельна.
– Что с вами случилось? – спрашивает он, видя ее хромоту.
Она безнадежно машет рукой.
– Во время атаки пуштунов, когда я ускакала от вас в горы, за мной была погоня. Попавшая в меня пуля раздробила мне бедренную кость. Я добралась до Кабула, там меня лечили в больнице, но неудачно. Когда за меня взялись, наконец, французские врачи, уже началась гангрена. Пришлось прибегнуть к ампутации. Теперь у меня титановый протез до бедра.
Она задирает левую штанину и демонстрирует искусственную ногу.
– Сначала мне не хотелось жить, но коллеги обратили мое боевое ранение в позитив, объяснили, что теперь я вылитый пират. В конце концов я смирилась. Мне уже никогда не бегать, но спасибо и на том, что осталась жива.
– Соболезную, – говорит Масуд.
– Вы ни при чем. Так я заплатила за свою активность. Не мне вас учить.
Она чувствует, что он еще больше уважает ее за то, что она потеряла ногу на чужой войне.
– Зато после того, как вам передали «Стингеры», ситуация сильно изменилась, не так ли? Это я настояла, чтобы вам дали их больше, чем собирались. Если моя информация верна, вы уже получили двести пятьдесят установок.
Он кивает, но, как видно, все равно не удовлетворен. Моника продолжает:
– Теперь, когда русские утратили господство в небе, даже их специальные силы стали нести тяжелые потери. Вместо Бабрака Кармаля главой Республики Афганистан назначен Мохаммад Наджибулла, стремящийся договориться с вами о национальном примирении. Даже советский руководитель Михаил Горбачев поговаривает о полном одностороннем выводе войск.
Масуд хранит невозмутимость.
Какая неблагодарность! Мог бы, по крайней мере, сказать мне спасибо, это же я повлияла на свое начальство, чтобы положение настолько улучшилось.
– Чаю? – предлагает Масуд.
Он убирает книги, ящики с гранатами, «калашниковы» и гранатометы, освобождая место на просиженном диване. Потом отходит в угол, к раковине, и возвращается с горячим чайником, двумя чашками и тарелкой с мелким печеньем.
В этот момент звонит спутниковый телефон – большая пластмассовая коробка, которую Моника возит в чемодане. Она берет трубку, слушает, несколько раз повторяет «спасибо» и разъединяется.
– Хорошие новости?
– Повышение. За оказанные Афганистану услуги я получу медаль и новое звание.
– Поздравляю, – произносит Масуд, медленно прихлебывая чай.
– Я ждала чуть больше энтузиазма. Что не так, Масуд?
– Будущее принадлежит тем, кто заранее просчитывает несколько ходов. Я уже думаю о том, какой будет наша страна после ухода русских.
– Ну и каким вы видите будущее?
Он поглаживает правой рукой бороду.
– Я вижу реальную опасность, исходящую от исламистов.
– Можно подумать, что вы не мусульманин.
– Проповедники-фундаменталисты из-за рубежа искажают нашу веру, неся послание нетерпимости и ненависти. Они лишат женщин доступа к образованию, вернут побивание камнями неверных жен, заставят женщин носить чадру, разрешат продавать девочек богатым старикам, будут вешать гомосексуалистов, закроют университеты, заменив их кораническими школами, где ученики только и делают, что зубрят одни и те же фразы, превращаясь в безмозглых попугаев, вернут торговлю людьми на невольничьих рынках. Они – враги свободы и разума. Все, чего они хотят, – убивать и обращать в ислам всех немусульман.
– Вы намекаете на Гульбеддина Хекматияра[17]?
При этом имени Масуд с ненавистью сплевывает.
– Он исламский радикал, финансируемый как Пакистаном, так и вами, ЦРУ. По-моему, это большая ошибка. Но я имею в виду не только его.
