Искал отца он и не находил,
Лес обошел и выбился из сил.
Подумав, что отец ушел со стадом,
Он понял, что идти по следу надо.
И он пошел, горя от нетерпенья.
След стада вел в далекое селенье,
И там, в селенье кадзи, за оградой,
Увидел все похищенное стадо.
Тогда он быстро кинулся обратно,
Тревогу поднял, призывая нартов:
«Эй, нарты, горе! Коли дух ваш пылок,
Скорей, вставайте со своих подстилок!
Чурбанные глупцы угнали стадо,
Его отбить нам поскорее надо».
Собрались нарты на ныхас тотчас же,
Готовы были выступить отважно.
Вдруг Урызмаг пред ними появился,
С призывной речью к нартам обратился:
«О молодежь, вперед, орлята наши!
Вы не забыли нартское бесстрашье?
Как и в былых горячих схватках, снова
Проучите вы недругов сурово.
За прошлое вы вправе отомстить,
Ведь кадзи мирно не умеют жить,
Они своим насилием звериным
Порочат наших девушек невинных,
От них обид терпели мы немало,
И вот сегодня наших стад не стало.
Для грозной мести наступило время.
Вперед! Оружье — в руки, ноги — в стремя!»
Ответили отважные герои:
«Мы — на конях, и все готовы к бою.
Оружье — метко, быстры наши кони,
И горе тем, кто нартов честь затронет».
И вот внезапно, появившись с тыла,
Селенье кадзи войско окружило.
Перед осадой объявили нарты:
«Мы к вам пришли сегодня за расплатой».
Но озорные кадзи не смутились,
Насмешливо к пришедшим обратились:
«Не признаем мы вас и не боимся,
Общаться с вами вовсе не стремимся».
Ответ был дан: «Пусть знают в вашем стане:
Лишь только солнце завтра утром встанет
И разукрасит горные вершины,
Как встретите вы час своей кончины».
И вот лишь только солнце показалось —
Какая может быть к убийцам жалость! —
Отряды нартов, как поток весенний,
Ворвались в осажденное селенье.
Гнездо врагов они с землей сравняли
И вновь себя победой увенчали.
С тех пор живет в народе изреченье,
Прошедшее века без измененья:
«Средь бела дня ты в пропасть упади
И пропадом, как кадзи, пропади».
СЫН КРИВОГО ВЕЛИКАНА
Поляна игр у нартов — Зилахар,
В степи, где ветер умеряет жар.
Там молодежь симд танцевала свой
И развлекалась пеньем и игрой.
Смех нартов, доносившийся с поляны,
Услышал сын Кривого великана
И увидал, как девушки и парни
То пляшут вместе, то идут попарно.
Так наблюдал он долго за поляной,
И зависть овладела великаном.
Вошел он в дом с поникшей головой,
Сказал отцу: «Родитель славный мой,
От зависти меня бросает в дрожь,
Когда с горы смотрю на молодежь.
Ты отпусти меня на Зилахар
Потанцевать средь оживленных пар
И нартам, кстати, там намять бока».
Отец сказал: «Сын, воздержись пока.
Припомни-ка злых кадзи ты семью.
Кто отомстит тогда за кровь твою?
Ты знаешь, молодежь у нартов сильных
Трудносговорчива и крепкожильна.
Зачем спускаться к людям незнакомым,
Не лучше ли тебе остаться дома?»
Сын был покорен, слушался отца,
Но скучно быть покорным без конца.
Однажды нарты, оседлав коней,
В соседний край собрались на семь дней,
Немногие из них остались дома.
Сын великана, играми влекомый,
Раздумывал, но, потеряв терпенье,
С горы спустился, чтоб послушать пенье.
Там на поляне он натанцевался
И вечером лишь дома показался.
Сказал отцу: «Я был у крепкожильных.
Ты говорил, они сильнее сильных,
А между тем, скажу по правде я,
Они, пожалуй, не сильней меня».
«Эх, милый сын, не верь им никогда ты!
Я знаю лучше, кто такие нарты.
Они к тому ж теперь на поле брани,
Лишь отроки играют на поляне.
Ты не храбрись, уж не такой ты воин!»
Ответил сын: «Будь за меня спокоен».
Поставил он котел перед собой,
Наполненный похлебкою густой,
Больших хлебов десяток накрошил,
Одним глотком котел опустошил.
Насытившись похлебкою, опять
На Зилахар пошел он танцевать.
Он снова в самом центре симда встал,
Красавицу под локоть быстро взял.
Танцующих толкал он без стесненья
И подставлял подножки в озлобленье.
Но тут Батрадз нежданно появился
И к молодежи нартской обратился:
«А ну-ка, станьте в смид наш круговой,
Получше спляшем танец удалой».
Все заплясали в симде круговом,
От песен их гремело все кругом,
От пляски их сама земля дрожала.
Батрадз, как бы нечаянно, сначала
На ногу великана наступил
И руку сжал его, что было сил.
Хоть вывихнул он руку великану,
Но великан плясал все так же рьяно,
Из симда выйти за позор считал.
Тогда Батрадз его к себе прижал,
Сдавил до боли правое предплечье,
И великана крепко искалечил.
И тот из симда вырвался с трудом,
Не думая уж больше ни о чем.
Он на вершину поднялся, стеная
И за собой след крови оставляя.
А великан тревожился за сына
И на игру поглядывал с вершины.
И видя, что опаздывает сын,
Отец считал с тревогою часы.
«Ужель мой мальчик навсегда пропал!»
Навстречу сыну вышел и сказал:
«Ведь я предупреждал тебя, мой сын,
Чтоб не спускался со своих вершин,
Я говорил, что нарты не прощают
Того, кто женщин нартских оскорбляет
Вот потому тебя я так просил,
Чтоб ты на игры к нартам не ходил».
СМЕРТЬ БЕЗЫМЯННОГО СЫНА УРЫЗМАГА
Навек остался в памяти народной
Несчастный год, тяжелый и голодный.
Взволнованный ужасною бедой,
Пришел однажды Урызмаг домой.
Не мог он скрыть своей тоски смертельной
И жалости к народу беспредельной.
Сатана грустно молвила: «О небо!
Мой Урызмаг, таким
