— — Я его видела, — перебила Надежда, загадочноблестя глазами. — Вчера я видела его и говорила с ним. Но дело даже не вэтом. Я его поняла. Я вычислила всю его сложную задачу.
Понимаете, только убийство Власова придаст его действиямсмысл. В противном случае получается, что он затратил массу усилий зря, зряухлопал такое количество людей. То есть я знаю, что человеческая жизнь для негоничего не стоит, но ему нужно было все рассчитать, подобрать подходящихкандидатов, заставить людей делать то, что он хочет. Очевидно, это требует отнего значительных усилий, так что просто так он не стал бы заводиться.
— Но где же вы его видели? — вскричал совершенносбитый с толку Олег.
— Вчера он пригласил, если можно так выразиться, меня всвою квартиру. Вот пока едем в больницу, я вам все в подробностях расскажу.
— Надежда, ты куда это? — Оказалось, муж давно ужестоит на пороге комнаты. — Ведь нас же Соколовы ждут на обед, ты забыла?
— Я не забыла, Сашенька, — опомниласьНадежда, — но нам тут очень нужно смотаться быстренько в одно место, апотом Олег меня доставит прямо к Соколовым. А ты уж сам добирайся.
Она кинулась в прихожую, невзирая на грозные взгляды,которые бросал на нее муж, рассчитав верно, что такой деликатный человек, какСан Саныч, не станет скандалить при постороннем.
* * *
Павел Власов вошел в холодное мрачное помещение морга.Охранники предварительно осмотрели зал и остались у дверей, чтобы не мешатьбоссу. На санитара, который сдуру захотел подойти к представительномупосетителю за традиционной мздой, так цыкнули, что его как будто ветром сдуло.Власов, заметив это, велел охраннику дать санитару сотенную, но того не смоглинайти.
Власов вошел в морг и, несмотря на протесты охраны,захлопнул за собой тяжелую, обитую железом дверь.
В помещении находилось шесть мертвецов, подготовленных кпохоронам. Трое — старые, умершие, по-видимому, естественной смертью люди, двое— мужчины достаточно молодого возраста — должно быть, жертвы дорожныхпроисшествий, либо же погибшие в криминальных разборках — это сейчас нередкаяпричина смерти, а возможно, и сердечники — инфаркт часто забирает молодыхлюдей.
Павел нарочно долго осматривался, он не находил в себе силыподойти к гробу бывшей жены, потому что шестой в этом жутком помещении былаАлена. Должно быть, работники морга немало потрудились над ее лицом — во всякомслучае, после взрыва Павел готов был увидеть худшее. Все тело ниже подбородкабыло закрыто белой кружевной тканью и завалено грудой цветов.
Павел подошел к ней, положил руку на край гроба… Ему труднобыло заставить себя прикоснуться к покойнице, но он сделал над собой усилие, наклонилсяи коснулся сухими губами холодного воскового лба. Он ощутил на губах привкусдешевой парфюмерии — крема, которым санитары покрыли кожу, чтобы придать ейживой вид. Павла передернуло от отвращения. Неужели это Алена?
Он вспомнил недавнюю церемонию похорон второй жены Мананы.Там все было по-другому — шикарная церемония, море цветов и толпа людей. Он,Павел, ежесекундно помнил, что на него смотрят сотни глаз, и всячески выставлялнапоказ свое горе.
Здесь не было никого, никто его не увидит, ему не надоиграть. Он мог ненадолго здесь, рядом с Аленой, стать самим собой.
Наверное, годы, прожитые с ней, были лучшими в его жизни…Как она была весела и энергична, как переполнена жизненными силами… Они частоссорились, и ссоры бывали очень тяжелыми — два человека с сильными независимымихарактерами не могут ужиться вместе. Но даже эти ссоры что-то давали ему,оставляли ощущение свежести, какое бывает после грозы или шторма.
Почему они разошлись? Наверное, у нее все же был слишкомсильный, слишком независимый характер, а каждый — или почти каждый мужчина —ищет женщину мягкую, покладистую, может быть, немного недалекую…
Когда карьера Павла сделала очередной крутой виток, и егопригласили в Москву, он посчитал это удобным поводом для того, чтобы сжечь засобой все мосты. В то время их ссоры стали почти непрерывны, и Павел решилпоставить точку. Алена, как ни странно, согласилась на развод удивительно легко— у нее на телевидении дела тоже пошли успешно, и уходить с работы она несобиралась…
Потом у него были другие женщины, потом появилась Манана… Вкаждой своей женщине Павел, должно быть, неосознанно искал Алену, искалбезуспешно.
И теперь — вот она, Алена, точнее — то, что от нееосталось, — искалеченное взрывом тело, заваленное ворохом цветов, запахпрозекторской вместо ее любимых «Палома Пикассо», лицо восковой куклы, смутнонапоминающее ее резкие, выразительные черты…
Павлу послышался какой-то негромкий звук за спиной, но он необратил на это внимания — он был занят своими мыслями, он думал о том, виноватли он перед Аленой. Однозначно он не мог ответить на этот вопрос. Зато он былуверен, что многим обязан своей первой жене.
Она не давала ему расслабиться, она заставляла Павлапостоянно работать, делать карьеру…
За спиной снова раздался какой-то скрип.
Павел возмущенно оглянулся — он хотел обругать наглеца,который посмел мешать ему в такой момент…
Но то, что он увидел, поразило его как удар грома. Молодоймужчина — один из тех двоих, кого Павел, войдя, посчитал жертвой дорожнойаварии или раннего инфаркта — вылезал из гроба. Его изжелто-бледное лицо, грубоподкрашенное неумелым санитаром, было так же неподвижно, как и у остальныхпокойников, но бледно-голубые глаза открылись и страшным, немигающим взглядомуставились на Павла. От этого взгляда веяло страшным холодом, ледяным холодоммогилы. Павла забила крупная дрожь.
«Бред какой, — подумал он. — Такого не бывает. Чтосо мной? Я переработал, и у меня начались галлюцинации? А может быть, этотчеловек находился в летаргическом сне и сейчас пришел в себя от холода?»
Павел огляделся. Оживший мертвец находился как раз между ними дверью морга, так что выйти можно было только пройдя мимо этого зомби, а отаком страшно было даже подумать. Закричать? Получится глупо и унизительно.Власов представил себе, как о нем будут шептаться — испугался покойника, вызвалохрану… Охранники любят сплетничать о своих патронах, через неделю над нимбудет смеяться вся Москва…
Тем временем «живой труп» уже вылез из гроба и двинулсяпрямо к Павлу. Черный похоронный костюм треснул в плечах — он не был рассчитанна физические усилия. На ногах покойника были пресловутые белые тапочки, и этопочему-то особенно напугало Власова.
Лицо мертвеца, как и положено покойнику, было неподвижно иневыразительно, но его глаза, по-прежнему прикованные к лицу Павла, горелистрашным ледяным огнем. В этих глазах светилась неотвратимость судьбы.
Павел попятился. Монстр приближался к нему — не слишкомбыстро, но неуклонно.
