сами только недавно узнали об этом…
И коротко рассказываю о дневнике Беляевой Розалины — амбициозной глупышки, которая наворотила столько бед из-за того, что легкомысленно связалась с подлым Германом Мрачко.
Лебеда слушает, не перебивая и ничего не уточняя. На меня он даже и не смотрит.
После загса он вообще какой-то ровный, как будто взрыв у него уже произошёл, но все его проявления остались внутри, под жестким контролем хозяйской оболочки. И такое впечатление, что от ближайшего будущего он не ждет ничего хорошего.
Я исподлобья кошусь на него, нервничая всë сильней, и умолкаю.
Да что же с ним такое, неужели неожиданная женитьба настолько тяжело далась ему, что он даже разговаривать со мной не хочет?!
— С отцом тебе повезло, — изрекает в конце концов Лебеда, барабаня пальцами по колену. — Родная кровь для Бати всегда стояла на особом месте. Тем более, что живых родственников у него — раз-два и обчëлся.
— Ты что, совсем не удивлен?
— Удивлен, — равнодушно кивает блондин, по-прежнему не глядя в мою сторону. — Но меня больше интересует, как ты представляешь наши дальнейшие отношения. Учитывая твое отвращение… вот к этому.
И он небрежно касается пальцем обожженной части своего лица под повязкой.
— Отвращение? — так, чувствую, еще немного, и у меня глаз задергается. — Да с чего ты взял, что я испытываю отвращение?!
— По твоей реакции, — Лебеда наконец поворачивается ко мне и смотрит в упор с кривой усмешкой. — Забыла, как отшатнулась от меня в больнице, когда я приблизился? А вот я отлично запомнил. Ты можешь сколько угодно теоретически убеждать и себя, и меня, что это для тебя неважно. Но когда дойдет до дела, то реальность всë расставит на свои места.
Я стискиваю зубы.
Значит, слова без дела для него пустой звук?! Ну погоди, Беда-Лебеда, я тебе сейчас устрою такую реальность, что мало не покажется!
Быстро наклоняюсь, чтобы расстегнуть липучки на ботинках и сбросить их. Потом, игнорируя пристальное внимание мужа, залезаю на свое кресло с ногами, ползу дальше…
…и останавливаюсь, когда подо мной возникает упругая жесткость его колен, а наши взгляды — почти на одной линии. Лицом к лицу.
Лебеда каменеет. Тëмный шоколад его глаз густеет, и надменный рот приоткрывается:
— Ты…
— Тихо, — я торопливо закрываю его губы ладонью. — Сейчас моя очередь говорить. А то ты уже наговорил столько, что у меня в голове не укладывается.
На таком близком расстоянии все последствия химического ожога особенно заметны.
Основное повреждение прикрыто повязкой, но кожу вокруг нее покрывает россыпь раздраженных участков помельче. Как же повезло, что глаза не задело… и что на Лебеде была рубашка, которая защитила его хоть от какой-то части кислоты. Иначе он бы всë ещё сидел в больнице, замотанный в бинты от пояса до шеи, и мучился от боли, а не от мыслей о моем отношении к нему.
А ведь это я должна была так пострадать, если бы Лебеда не прикрыл меня собой! И страшно даже представить, как усложнилась бы моя и без того не слишком приятная жизнь.
Никогда в жизни бы не подумала, что он способен на такой поступок. Мишура модельной красоты, наглые повадки богатого эгоиста, пресыщенность женщинами и отношение к ним, как к одноразовым игрушкам — всë успешно пускало пыль в глаза и мне, и окружающим, не давая разглядеть главного в нëм…
То, что он — благородный человек под бременем отвратительного воспитания.
Он — тот, у кого благородные качества всегда были врожденными. Иначе в миг, когда счет идет на секунды, подсознание просто не позволило бы сделать то, что он сделал.
А мужчина, способный пожертвовать собой ради благополучия небезразличной женщины… это именно такой человек, которого я точно хотела бы видеть своим мужем — если бы у меня было время задуматься о подобных вещах.
И сейчас, глядя в упрямые темные глаза, я вдруг вспоминаю, что и раньше замечала маячки о хороших сторонах его непростого характера. Просто не обращала внимания, злясь на другие вещи.
Вместо того, чтобы превратить мою жизнь в ад преследованием и угрозами после того, как я уволилась, он постарался облегчить ее. На свой лад, конечно… судя по тому, что говорил о нëм Гоблин из нашего поселка.
А вместо того, чтобы брезгливо выкинуть проблемную Ирину с работы и забыть о ней, он потрудился выяснить, что случилось с ее братом, и помог ему с операцией.
Как, ну как удержаться от восхищения человеком, способным на такие поступки?.. и от злости на него же за непроходимо упертую уверенность в моем отвращении.
— Слушай сюда, Тимур Лебеда, — произношу я отчетливым медленным шепотом. — Читай по моим губам, раз слова не доходят. Я… тебя… люблю… в любом… виде. И надеюсь, это у нас взаимно.
Чувствую рукой, как сердце в его груди начинает биться чаще. Глаза вспыхивают противоречивой смесью скептического недоверия и полузадавленной надежды. Он слегка отстраняется, чтобы что-то сказать, но я не даю.
Обнимаю его мягким гибким движением и прижимаюсь губами к губам.
Глава 41. Миллион алых роз
Я планировала просто поцеловать его.
Выразить всю свою любовь нежным прикосновением… и никак не думала, что Лебеда настолько заведется от моей инициативы, что напрочь забудет про свое болезненное состояние. Слишком недооценила силу мужского желания, которое так долго концентрировалось на мне и оставалось неудовлетворенным.
Так что восхищение и злость, а заодно и полное отсутствие практических отношений с мужчинами, играют со мной… не дурную, конечно, но ту ещё шутку.
От моего легкого неопытного поцелуя Лебеда шумно втягивает воздух и вдруг стискивает обеими руками так, что отстраниться просто невозможно. Тянет к себе — плотно, чувственно, жадно… и кажется, что между нами не остается ни одного миллиметра свободного пространства.
Я замираю, чувствуя себя птичкой, угодившей в лапы большого дикого кота.
— Взаимно?.. — хрипло выдыхает он мне в губы. — Нет, Диана, ты ошибаешься. Я люблю тебя гораздо больше, чем ты думаешь. Готов порвать любого, кто осмелится причинить тебе зло… кто только косо взглянет в твою сторону и огорчит этим. Ты мне душу наизнанку вывернула, и я… просто болен тобой… понимаешь? Неизлечимо болен с того дня, как заглянул в твои прекрасные глаза.
— Понимаю, — улыбаюсь ему в лицо, чувствуя себя не очень уверенно из-за того, что сижу на нем верхом… и ощущаю растущее горячее давление его ширинки.
Лебеда в каком-то инстинктивном порыве прижимает меня к себе еще сильней, почти до боли, сбивая дыхание. Быстро снимает очки, и в следующую секунду
