маркиза.
— Раз уж мы сегодня говорили о Миносе, то мне и вспомнилось одна из форм изгнания тирана у греков. Остракизм — это в переводе «гонение», или, если уж дословно, — «суд черепков». Греки с помощью глиняных черепков, голосовали, а потом по количеству черепков определяли человека, наиболее опасного для государственного строя, и изгоняли его на десять лет. Теперь же это просто означает «гонение», — охотно пояснил Арт.
— Десять лет? Да меня всю мою жизнь преследуют эти дур… — и она судорожно сжала пальцы.
— Дайте-ка попробую угадать. Зачинщицей всех этих преследований была Розалия Альба? — проникновенно спросил Артур.
— Да! Эта… — и она снова замолчала, с трудом сдерживая рвущиеся наружу слова.
— Не надо сдерживаться. Мы всё понимаем, — с улыбкой произнёс Артур.
— Да как вы можете это понять! Вы — мужчина! — она не на шутку разошлась.
И вдруг с пальцев маркизы Молинс слетел магический сгусток и улетел прямо в стоящую рядом вазу с её любимыми розами. Ваза разлетелась вдребезги. Довольно острые осколки неизбежно бы задели меня и Артура, если бы он не выставил щит, а так, они всего лишь ударились об него и плавно ссыпались на ковёр. Хорошая у него реакция, порадовалась я.
Артур удивленно приподнял брови.
— И часто вы так гневаетесь, маркиза?
Нас одарили полным ненависти и презрения взглядом, а Артур вдруг изменился. Исчез ласковый и понимающий мужчина, и появился собранный и жёсткий маг. Он мне сейчас чем-то Его Светлость напомнил.
— Давайте оставим ваши цветы и достижения садоводства. Скажите лучше, зачем вам понадобился орден Золотого Руна?
— Что? Какой орден? — пролепетала маркиза.
— Оставьте пустые игры. У нас есть множество доказательств того, что это именно вы заказали кражу ордена Золотого Руна герцогов Альба.
— Какие?
— Например, свидетельские показания самой воровки. Да и тогда на лестнице вы довольно громко шептали ей, что орден вам всё равно нужен. Это не только она услышала, — спокойно сказал Артур.
— Нет! Но я же…
— Я не собираюсь давать ход этим показаниям. Будем считать, что вы неудачно пошутили. Тем более, что я уже вернул орден его законным владельцам.
— Я компенсирую вам расходы! — порывисто воскликнула маркиза.
— Да, уж будьте так любезны. А теперь всё же ответьте. Зачем он вам понадобился? Его нельзя продать. Да и в деньгах вы не нуждаетесь. Так удовлетворите моё любопытство? Зачем?
Маркиза Молинс принялась кусать губы, мять рукав платья, и, не выдержав, сорвалась:
— Я хотела его уничтожить!
— Уничтожить? — удивился Артур.
— Да! Разобрать, сделать из него что-то мерзкое! Орден золотого Руна герцогов Альба! Такое достижение! А я бы его — у-ничто-жи-ла! — И она, в гневе оторвав от рукава кружево, принялась его рвать на клочки.
— Своеобразная манера отомстить, — покачал головой Артур.
— Я бы его уничтожила, как они уничтожили мою работу! — запальчиво проговорила маркиза Молинз.
— А как вам удалось уговорить Розалию Альба достать его из сейфа? И как вы ей это объяснили?
— Она сама сказала, что я могу просить всё что угодно! — завопила женщина.
— А! Дайте угадаю. За то, что вы согласились участвовать в тёмном ритуале, вам разрешили примерить на себя орден?
— Вы и это знаете? Про ритуалы? — подбородок у хозяйки задрожал.
— Разумеется, нам это известно. Так вы согласись в этом участвовать, и вам, в благодарность, так сказать, дали орден на время проведения этого ритуала?
— Да! Я сказала, что он послужит защитой от тьмы! А она расхохоталась и сказала, что лучшая защита — это детородный орган вашего отца! — с издёвкой, слегка прищурив глаза, сказала маркиза.
— Милые у вас разговорчики в узком девичьем кругу, — покачал головой Артур.
— Они мегеры! Медузы горгоны! Ведьмы из Макбета! — принялась выкрикивать маркиза Молинс.
Она совершенно точно не в себе. Это форма сумасшествия такая? И почему этого никто не замечает? Хотя, возможно, в обществе она так себя и не ведёт. А мало ли странностей у женщины?
— Ваш спутник. Хуан де Анчиета? Что вас с ним связывало?
— Он такой любящий, такой понимающий. Он единственный, кто понял мою страсть, мою душу. Мы можем говорить часами. Он прекрасен и душой, и телом. Он — совершенство! — восторженно залепетала женщина.
Мы с Артом переглянулись. Это она про человека, убивавшего и мучившего женщин? Ужас какой. И она, получается, ещё не знает, что Его Светлость избавил мир, от этой мраз… Артур покачал головой, давая мне понять, что не нам сообщать ей эту новость. Я кивнула, соглашаясь. Арт послал мне ободряющую улыбку. Как же это здорово, когда тебя понимают без слов.
— Я выведу новый сорт роз и назову их в его честь, — мечтательно продолжила она.
— Он в ту ночь не ночевал в вашей комнате? — задал следующий вопрос Артур.
— Нет, мы посчитали это неправильным. Всё же мы были в гостях. Хуан такой понимающий.
— Не сомневаюсь. Он понимающий, а все остальные гости ужасные личности? — поинтересовался Артур.
— Вы знаете розу «Испания»? Она ярко-оранжевого цвета и просто светится на солнце. Сколько трудов мне стоило вывести такой цвет. А они! Они назвали этот восхитительный цвет «мерзким и годным только на то, чтобы украшать робы заключённых»!
— Она так сильно вас доставала? Так может быть, вы её и с лестницы слегка подтолкнули? — вкрадчиво спросил Артур.
— Нет! Это не я! Я не могла, я этого не делала! — замотала головой маркиза, ещё больше разметав волосы по плечам.
— Неужели? Это же так просто? Раз? И толкнули?
— Нет! Я не толкала! Когда я вышла, это уже кто-то сделал. Я не успела! — и она зажала себе рот рукой.
— Значит, всё же хотели её смерти? Просто не успели осуществить? Да? — снова перешёл на проникновенный тон Артур.
Маркиза заревела. Слёзы она пыталась вытереть тыльной стороной ладоней, но поскольку руки у неё были в земле, всё лицо покрылось тёмными разводами.
Артур покачал головой и предложил ей платок. Маркиза зарыдала ещё громче. Я подала ей стакан с водой. Но маркиза успокаиваться явно не собиралась, и Артур стал прощаться.
Я торопливо убрала магию и отвернулась, чтобы не видеть, как грузное тело возвращается обратно на картину. В Ад. Где ему и место. Толку от него всё равно не было.
Мы несколько поспешно покидали особняк маркизы Молинс. Нам обоим хотелось быстрее вырваться из этого удушающего места, насквозь пропитанного ароматом цветов и безумием.
— Она сумасшедшая? — спросила я, когда мы сели в машину и отправились домой.
— Понятия не имею. Но я доложу отцу. Пускай проверит. Лично мне она не показалась безобидной. А тебе?
— И мне. Я люблю цветы, и они доставляют много радости,
