Почему абсурдного? Да потому что вряд ли владелец столь крупной корпорации назначает личные встречи с каждым новым сотрудником. Безусловно, моя должность не рядовая, но, насколько я успел понять, Пак Бён Хо давно отошёл от дел компании, по большей части всем заправляет его сын. Так почему я здесь?
– Мне импонирует место, люди, но не еда, – тем временем отвечает председатель, подавая знак официанту.
Мужчина, молча кланяясь, покидает «ложу», но почти сразу возвращается с обслуживающим персоналом – двумя девушками и юношей. В руках у каждого сотрудника по подносу с закусками и спиртным.
Помещение тотчас заполняется аппетитными ароматами. Вот только я чувствую не голод, а подкатывающую к горлу тошноту. Всё из-за запаха основного блюда – оно ударяет под дых очередной вереницей воспоминаний.
– Вы так долго жили за границей, к тому же только вчера получили ключи от новой квартиры. Полагаю, сегодняшний ужин по праву можно считать вечеринкой в честь новоселья. А какое новоселье без пибимпапа? К счастью, шеф-повар в этом ресторане по происхождению кореец, – разъясняет ход своих мыслей Пак, чуть отодвигаясь от стола, позволяя девушке в переднике поставить на стол то самое блюдо, что нам с Со Хёном так часто готовила мать. – Разумеется, если хотите выбрать что-то из основного меню, можете не стесняться, сегодня я угощаю.
Пак внимательно смотрит на меня, я же и слова вымолвить не могу, лишь согласно киваю. Но осознавая, что моё поведение может вызвать подозрения, таки скрипуче роняю:
– Всё в порядке, председатель, я очень люблю пибимпап.
– Замечательно! – неожиданно радостно восклицает Бён Хо. – У нас сходятся вкусы. Надеюсь, и в рабочих вопросах мы найдём общий язык столь же быстро.
– Сделаю всё возможное, – учтиво склоняюсь над столом, упирая взгляд в глиняную тарелку с рисом.
Улыбка. Я должен улыбаться! Не скалиться, как бешеный пёс, а приветливо улыбаться…
Первая часть ужина проходит почти гладко. После потрясения, вызванного выбором угощения я, не без усилий, прихожу в себя, окончательно сливаясь с образом Ли Со Джина. В ходе беседы не затрагиваются личные темы, разговор фокусируется на работе: обсуждаем последние тренды в сфере IT-технологий, модели бизнеса за рубежом и готовящиеся к релизам проекты конкурентов внутри страны. Почти всё, что я говорю – компетентно. Ведь меня и правда с юных лет занимает хакерство, точнее, программирование. Пак, видя искреннюю увлечённость в глазах нового сотрудника, явно проникается ко мне симпатией. Однако в какой-то момент на квадратном лице внезапно возникают неоднозначные, слишком сложные эмоции, прочесть с ходу которые не удаётся – нечто среднее между опасением и сожалением. Странно. С чего бы это?
– Вы полны идей и здорового энтузиазма, руководитель Ли. Ваш опыт, очевидно, будет полезен «Пак-Индастриал». Я определённо не ошибся в выборе кандидата.
– Кстати об этом, – делая глоток вина, деловито перехватываю инициативу я, – не сочтите за неуважение, но меня удивило, как быстро компания сменила вектор. Изначально генеральный директор Пак предложил мне должность в американском филиале.
Неожиданно Бён Хо низко смеется.
– Мой сын… – краткая пауза, сопровождённая чавканьем губами. – Генеральный директор Пак из тех людей, что смотрят далеко вперёд, и это, неоспоримо, плюс, полезное качество в управлении крупной корпорацией, но при этом он до фанатизма не терпит озадачиваться конкуренцией.
Вопросительно веду бровью, так как не до конца улавливаю суть.
– Судя по всему, вы впечатлили Мин Хо, – недвусмысленно усмехается председатель. – Крайне полезны по ту сторону и безмерно утомительны подле…
Минуточку! То есть, Пак Мин Хо считает меня соперником? Что за чушь?..
– Но не стоит об этом беспокоиться. Мой сын в курсе вашего назначения и понимает, что пользы от него будет многим больше. Пусть по началу, возможно, и станет проявлять недовольство. Так что усердно трудитесь, руководитель Ли, и не дайте мне пожалеть о своём решении.
– Да, председатель Пак. Обещаю. Я с готовностью отплачу «Пак-Индастриал» и вам лично сполна… – и на моих губах на долю секунды появляется ироничная улыбка, – за предоставленную возможность.
– И ещё, коль заговорили о долгах. В качестве благодарности я бы хотел попросить вас об одолжении.
Ага, а вот и она – истинная причина… Любопытно.
Молчаливо киваю, изображая глубокое почтение, а также ярое желание исполнить любую прихоть главы корпорации.
– Дело в том, что мой младший сын перешёл на четвёртый курс университета и в данный момент находится в поиске стажировки.
Что? Какой ещё младший сын?!
От ошеломительной новости озадачено хмурюсь. Председатель, очевидно, подмечая моё замешательство, немедля отвечает на повисший в воздухе вопрос.
– Да, вы всё верно расслышали. Мальчик долгое время жил за границей. Я скрывал его от светских хроник, поэтому и в семейном реестре нет никаких записей, во всяком случае, пока. Руководитель Ли, – Пак склоняется над столом, тихо шепча, – очень узкому кругу людей известно о данном обстоятельстве. Надеюсь, вы понимаете, к чему я это говорю?..
– Разумеется, – твёрдо киваю.
Подведём баланс: у председателя есть внебрачный щенок. Но погодите, зачем он делится этим со мной? Пытается подсадить на крючок? Демонстрирует доверие, стирает черту, посвящая в свои дела, делает причастным, чтобы после затянуть на шее петлю? Так это работает?
– Но что вы хотите от меня, председатель Пак? – решаю справиться на берегу.
– Ничего особенного, руководитель Ли, просто возьмите мальчишку под своё крыло, научите тому, что знаете, окажите поддержку, станьте для него хёном. С Мин Хо они не очень дружны, я бы даже сказал – враждуют. Конкуренция, помните? А мне бы хотелось, чтобы в будущем все мои сыновья, – нарочито подчеркивает мужчина, – были при деле.
Я понимающе опускаю взгляд, безмолвно соглашаясь. Разумеется, в мои планы не входит быть нянькой для Паковского бастарда, однако отказываться нельзя. Какой здравомыслящий карьерист упустит возможность оказать председателю личную услугу? К тому же столь любопытная информация в дальнейшем может сыграть мне на руку.
Остаток вечера проходит в учтиво-натянутой обстановке. Мы обмениваемся любезностями, но я чувствую, как с каждой минутой пребывания возле Пака становится всё сложнее контролировать эмоции. Выходит, не такой уж я хороший актёр.
Из «Вольпино» вылетаю, будто опаздываю на пожар. Благо, секретарь Чон действительно ушёл и не видит моего состояния.
Первый глоток свежего воздуха прокатывается по горлу колючей проволокой. Грудь сжимается в судороге. Проезжающие мимо автомобили, как и огни уже практически ночного Сеула, сливаются в неразборчивые световые пятна. Гул в ушах стоит оглушающий! Хочется рвать и метать, крушить всё, что осмелится попасть под руку. Челюсть сводит от улыбки, до сих пор играющей на губах льстивой гримасой. Как же я жалок – сидел там и подхалимничал! И да, понимаю – так нужно, всё это план, вынашиваемый годами, но…
