да еще основательно подпорченной слезами, физиономия у меня что у клоуна из ужастика.
Клемент отнюдь не сгущал краски, говоря, что я перепугаю округу.
Кое-как привожу волосы в порядок, но вот с лицом без средств из списка вряд ли что можно поделать. Пожалуй, до возвращения великана лучше прятаться под одеялом.
Так я и поступаю, пока до меня не доносятся стук входной двери и топот тяжелых ботинок в направлении спальни. Мой спаситель вернулся.
— Не смотри на меня! — кричу я, когда он входит. — Я выгляжу как кусок дерьма, и мне нужно принять душ!
— Да я же пошутил. Ты…
Он осекается, что отнюдь не способствует поднятию моей самооценки.
— Что я, Клемент?!
Великан протягивает мне пакет и говорит:
— Пупсик, ты самое лучше, что я видел по пробуждении за очень-очень долгое время.
В его словах нет даже намека на насмешку. Невероятно, но, кажется, он предельно искренен.
— Очень-очень сомневаюсь, — тихонько отвечаю я и беру пакет. — Но спасибо.
Клемент кивает и подходит к шкафу.
— У меня точно где-то завалялось чистое полотенце.
На раскопки уходит некоторое время, но в конце концов он вручает мне темно-синее полотенце.
— Давай, приводи себя в порядок, а я пока сделаю тебе кофе.
— Ты же говорил, что у тебя нет кофе.
— Не было, теперь есть.
С этим он вновь исчезает. Сделав глубокий вздох, покидаю уют теплой постели и мчусь в ванную.
Несмотря на крайне прискорбное состояние таковой, горячая вода в ней все же имеется, так что хотя бы можно принять пристойный душ. Быть может, крохотная и порочная часть меня надеется, что хозяин жилища присоединится ко мне, однако у меня сложилось впечатление, что в этом плане он несколько старомоден.
До некоторой степени восстановив человеческий облик, я покидаю ванную и направляюсь в гостиную. Увы, при свете дня выглядит комната отнюдь не лучше.
— И долго ты здесь живешь? — спрашиваю я у Клемента, с благодарностью принимая чашку с горячим кофе.
— Точно не помню. Может, три-четыре месяца.
— А до этого где обитал?
— Да постоянно переезжал. Несколько месяцев здесь, несколько месяцев там.
— И когда в последний раз ты жил где-то, что напоминало бы приличный дом?
Он вдруг утыкается в свою чашку.
— Клемент?
— Давай сойдемся на том, что это было очень давно, и оставим тему, хорошо?
— Как скажешь, но все-таки, тебе не хочется однажды обзавестись настоящим жильем?
— Что я хочу, и что у богов для меня припасено — вещи несколько разные, пупсик.
Я подаюсь вперед, кладу ладонь ему на руку и мягко говорю:
— Это не ответ. Скажи мне тогда, чего ты хочешь?
Великан прикасается к моей щеке.
— Освобождения, — вздыхает он.
— Отчего?
— Если бы я знал.
— Как это? Не понимаю.
— Добро пожаловать в мой мир.
С этим он допивает чай и встает. Я мысленно добавляю к списку не жалуемых мной черт «раздражающий» и «непостижимый».
— Мне нужно только поссать, — как ни в чем не бывало бросает Клемент, — и потом можем выдвигаться.
Звучит скорее как констатация факта, нежели предложение. Он оставляет меня в одиночестве посреди унылой гостиной.
— А теперь поговорим о пренебрежении, — бурчу я себе под нос.
Покончив с делами в ванной, великан возвращается, и мы покидаем его хибару. На улице приятно греет весеннее солнышко, сущий рай по сравнению с холодной и сырой квартирой, в которой я провела целых десять часов.
— Ты ведь знаешь, где ближайшая станция подземки? — с надеждой спрашиваю я.
— Ага, и где ближайшая кафешка тоже. Давай сначала позавтракаем.
Я не спорю, и мы молча идем до замызганного заведения в нескольких улицах от дома. Несмотря на унылую обстановку, еда оказывается на удивление хороша. Лучшее средство от похмелья — полный английский завтрак, и я с жадностью набрасываюсь на свою порцию и полностью вычищаю тарелку.
И хотя разговор возобновляется, я решаю избегать дальнейших расспросов о прошлом Клемента. К тому же по окончании завтрака он заметно приободряется либо благодаря набитому животу, либо благодаря вновь обретенной цели — а может, тому и другому вместе. Пускай его мотивы так и остаются загадочными, мои собственные предельно ясны. По пути к станции подземки я лишний раз напоминаю себе о понесенных потерях и вероятном виновнике всех моих бед.
Поездка из Кенсал-Грина в Паддингтон занимает всего пятнадцать минут, а поскольку сейчас утро воскресенья, мы избавлены и от безумных толп, столь характерных для будней.
Незадолго до десяти мы уже на поверхности, и по смартфону я определяю расположение «Тренчардс букмейкерс».
— Совсем недалеко, с километр.
Великан кивает, и мы двигаем в сторону Напьер-стрит.
— Какой у нас план? — интересуюсь я.
— План?
— Да, план. Если удастся выяснить местожительство Джейдона, что тогда будем делать?
— Нанесем ему визит. Зададим кое-какие вопросы.
— И что за вопросы?
— Во-первых, кто заказал ему спалить твою хату.
— Вообще-то, наверняка мы этого не знаем.
— Узнаем, пупсик, на этот счет не переживай. А после этого нужно будет выяснить, получил он бабки за работу или еще нет.
— А это зачем?
— Затем, что подрядился наш маленький гаденыш, как пить дать, за наличные, и, чтобы заполучить их в свои грязные ручонки, ему нужно будет встретиться с мужиком, что его нанял.
— И что? Мы будем за ним следить?
— Да ты пока так далеко не забегай. Все станет ясно по ходу действия.
Подобный размытый план восторга у меня не вызывает, но Клемента, похоже, импровизация вполне устраивает, так что пока придется смириться.
Мы прибываем на Напьер-стрит, окаймляющую разросшийся жилой комплекс. Над унылой застройкой возвышаются три бетонные многоэтажки.
— Насколько готова поспорить, что наш приятель там и проживает? — кивает великан на микрорайон.
— Пф, да я даже спорить не стану. Та еще дыра, а?
— Ты бы видела, что здесь было раньше.
— Раньше?
— До этого жилого комплекса. Несчетные ряды викторианских домишек, вот уж действительно были трущобы. Здания только на честном слове и держались, удобства на улице, ни горячей воды, ни отопления.
— Лично я сомневаюсь, что высотки много лучше. Намерения благие, да вот исполнение скверное.
На этом, однако, наш разговор затухает, поскольку Клемент погружается в собственные мысли.
Мы минуем ряд заведений: парикмахерскую, закусочную с едой на вынос, винную лавку. Рабочий день у них еще не начался, и все они закрыты стальными жалюзи. Затем тянется огороженный пустырь, возможно, отведенный под другую застройку — которой, скорее всего, теперь уж не суждено появиться, поскольку подобные районы инвесторов больше не интересуют.
— Это здесь, — объявляю я, когда мы приближаемся к следующей веренице лавок.
В полном соответствии окружению, внешний вид «Тренчардс букмейкерс» взор
