поздно. Я уже бросился вперед.
Ее взгляд, полный ненависти и безумия, метнулся ко мне. Но мгновение — и ее лицо исказилось от боли. Я, как хищник, бросился на нее, зажав ее руку, лишив возможности сделать хоть один шаг.
Она не успела. Несмотря на то, что обладала прекрасными навыками воина. Но не успела. Я опередил ее.
Спутница попыталась вырваться, забилась, закричала, но мой хват был железным. Ее сила, в обычных условиях, была несоизмерима с моей, но сейчас, под контролем демона, была только угрозой.
— Лисенок, это я! Я здесь, слышишь? — зашептал я, прижимая ее к себе, надеясь, что хотя бы остатки ее души проснутся.
Ее борьба ослабла. В глазах мелькнуло отчаяние, а затем, на мгновение, я увидел ее, настоящую Лисенка, затерянную где-то в глубинах собственного разума, запертую страхом.
Я знал, что это только начало. Демон не отступит так просто.
Но как так получилось⁈ Лисенок… Все, кто угодно. Да даже Агнета подходила больше для этой роли, потому что была в плену у Авдеева и за все то время пребывания там, ей могил внедрить в голову все, что угодно.
Осознание того, что произошло, пришло запоздало. Эта проклятая гусеница каким-то образом умудрилась внедрить в разум Лисенка своего червя. Наверное, тогда, когда мы атаковали поместье Авдеева. Вот ведь ловкий червяк! И хитро сделал. На Агнету можно было бы подумал сразу. Да и не факт, что я вообще бы освободил из плена. А вот своих людей я не брошу. И он каким-то невероятным образом умудрился незаметно накинуть конструкт на девушку.
Верно, в пылу битвы особо не обращаешь внимания, что там летит на тебя — стреляешь и рубишь противника, успевая только прикрывать спину товарища. Вот и Лисенок, самоотверженно бившаяся тогда, не заметила этого.
В том и моя вина есть. Не проверил, не увидел вовремя.
Взгляд Лисенка, полный ненависти, был направлен на меня, но в нем проскальзывало что-то ещё — отчаяние, мольба о помощи. Демон, завладевший ее телом, не мог полностью стереть ее личность, и я использовал эту слабость.
Да, моя спутница убила Морригана, но не по собственной воле. Ее руками это сделал демон. И теперь нужно как можно скорей вызволять девушку из плена.
Я ощутил пульсацию магии, что текла по моим венам, и сосредоточил ее в точке между моими руками. Словно из воздуха материализовался сверкающий светящийся шар, похожий на миниатюрное солнце. В нем вибрировали энергетические потоки, готовые разрушить тьму.
Я использовать элементы тех сил, что дал мне кракен и с удивлением обнаружил, что они отзываются на мои манипуляции. Значит что-то успело передаться!
— Лисенок, посмотри! — крикнул я, стараясь прорваться сквозь демонический барьер. — Этот свет очистит тебя!
Она замерла, ее взгляд был прикован к светящемуся шару, в котором вибрировала чистая, созидательная энергия. Я чувствовал, как ее разум колеблется, будто борется с чем-то темным и злым. Давай же, ты сможешь!
Я направил шар ближе. Он поплыл по воздуху, оставляя за собой сияющий след. В этот момент я видел, как глаза девушки, до этого полыхавшие зловещим огнем, начали терять свой красный оттенок, уступая место привычному зеленому. Получается!
Шар коснулся лба, и от него пошла волна света, пронзившая разум Лисенка. Девушка вздрогнула, из горла вырвался крик, полный боли и страха.
Демон сопротивлялся, но чистая магия, сконцентрированная в шаре, была слишком сильна. Я видел, как его тёмная сущность, подобно дыму, исчезает из ее глаз, оставляя после себя пустоту. Так тебе, зараза!
Девушка опустилась на колени, схватившись за голову, её тело сотрясалось в конвульсиях. Но я видел, что в ее глазах, в глубине, уже пробивается огонек её собственного разума.
Давай же… Давай! Возвращайся!
Лисенок тряслась, словно ее били лихорадочные ознобы. Ее глаза, наконец, вернулись к своему естественному цвету, но в них стояла такая пустота, такая бездонная печаль, что мое сердце сжалось. Она поняла, что сделала и не могла себе этого простить.
— Лисенок… ты в порядке? — я подошел ближе, но она отшатнулась, будто от огненного пламени.
— Я… я… что я сделала? — ее голос, дрожащий, прозвучал едва слышно.
Она глянула на кракена. Он был мертв.
Я присел рядом с ней, касаясь ее плеча.
— Ты ничего не сделала, Лисенок. Это не ты. Демон… он…
Но она уже отстранилась, отворачиваясь от меня.
— Лисенок…
Но спутница не ответила. Она даже не шевелилась, как будто запертая в клетке собственных воспоминаний.
— Лисенок, это не твоя вина. Ты ничего не могла сделать, — повторил я, как мантру.
Мои слова, пустые как ветер, не нашли отклика в ней.
— Я чудовище, — прошептала Лисенок наконец, голос ее тихий, но пробирал до костей. — Я… я хотела убить тебя…
Я почувствовал бессилие. Я спас ее от демона, но не могу спасти от самого себя. От ужасающей правды того, что творилось внутри нее, когда она была его пленницей.
— Лисенок, если бы мы знали, что так произойдет, то мы помогли бы тебе, — подошла к нам Славия.
Я все никак не мог привыкнуть к ее новому обличию и едва не назвал Айроном.
— Славия права.
— Я… Я хочу исправить это. Хочу искупить свою вину, — слова Лисенка вырвались из нее хриплым шепотом, и я почувствовал, как с каждой фразой ее хрупкая душа дрожит от напряжения.
Я попытался убедить ее, но мои слова оказались бесполезными — она и слушать не хотела.
Лисенок мотнула головой, словно попыталась отбросить эти мысли, но они застряли в ее разуме. Я увидел, как она борется с собой, как пытается найти в себе силы для движения вперед, но ее взгляд по-прежнему был полон отчаяния.
— Что ты задумала? — настороженно спросил я.
Девушка не ответила.
Вот только геройства мне не хватало!
Я хотел прикрикнуть на нее, но не успел.
Ветер, который до этого был слабым, вдруг стал холодным и зловещим. С неба стали падать темные хлопья, похожие на пепел. Славия, стоящая рядом со мной, напряглась, сжимая в руке свой клинок.
— Смотрите! — шепнул Агнета, указывая на горизонт.
Там, где раньше простиралась пустота, на фоне багрового заката, стал образовываться черный дым. Он клубился, извивался, принимая причудливые формы, и всё больше походил на гигантскую, угрожающую тень.
В центре этого дыма, как зловещие глаза, горели два красных огонька. Они полыхали с каждым мгновением все ярче, становясь отчетливыми, пока не превратились в две
