сбежим пораньше?
Вишнёвые глаза мары блеснули озорно. Похоже, она была не против. Только попросила:
— Давай ещё немного постоим, полюбуемся на фонарики. Не зря же мы их так долго готовили. Эта ночь очень важна для моих сестёр.
Тут Лису стало неловко.
— Ой. Выходит, я здорово обидел Мариам. Она хотела быть на празднике, но я отправил её на задание.
— Оно не могло подождать?
— В том-то и дело, что могло, — Лис вздохнул.
Маржана задумалась, потом качнула головой:
— Скажешь Мариам, что сожалеешь, когда та вернётся. А я припасу ей фонарик с кусачим волчком.
— То есть мне даже не придётся предлагать ей вкусный сон? — нервно хохотнул Лис.
Он думал, Маржана тоже посмеётся, но мара опять осталась серьёзной:
— Твои сны принадлежат мне.
От её шёпота у княжича по спине пробежали мурашки. Ему вдруг вспомнились слова Марены, мол, твои страхи — это всё от мар. И Кощей на том же погорел — надо же было как-то расплачиваться за услуги.
— Тут некоторые судачат… — он запнулся, подбирая слова. Не хотел обижать Маржану, но та всё равно насторожилась.
— Что?
— Что весь замок твоим сёстрам за защиту кошмарами платит. И что Кощей тоже платил. Это правда?
Глаза мары потемнели, видно было, что разговор ей неприятен.
— Помнишь, я обещала, что буду хранить твои сны? Знай: я храню.
— Но совсем недавно я видел кошмар. И это случилось после того, как я повздорил с Муной и Мариам. Не думаю, что это совпадение.
— Иногда бывают и просто сны, — мара дёрнула плечом. — Но если беспокоишься, я поговорю с сёстрами. Скажу, чтобы не смели даже надеяться.
— То есть это всё-таки могли быть они?
— Ну… если ты сильно им досадил.
— Значит, ты мне соврала! — княжич не хотел этого говорить, но слова вырвались сами, и Маржана дёрнулась, как от пощёчины.
— Я не всесильна и тоже могу ошибиться. Прости.
Лис молчал. Наружу рвались обидные речи, которым он мысленно ужасался. Как будто внутри вдруг проснулся какой-то вредный злыдень, который подсказывал: не прощай, она наверняка сделала это нарочно. Хочет, чтобы ты стал от неё зависим. Хочет управлять тобой, как Кощеем. Или вот ещё: проступок заслуживает наказания.
Этому злыдню очень хотелось помучить Маржану, и Лису пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы прогнать его прочь.
— И ты прости за резкость. Просто… это было очень страшно.
— Бедный княжич. Сколько всего на тебя навалилось, — Маржана обняла его, и Лис обвил руками её талию, притянул к себе и, спрятав лицо у неё на плече, пробормотал:
— Мне не нужна твоя жалость.
— Дурачок, это сочувствие. Никто не может быть сильным всегда, кроме богатырей из сказок.
— Но я должен.
— Чем хорош вьюн? Ветер гнёт его, а стебель не ломается. Снег сыплет сверху, а он не вянет. Не забывай свою истинную суть. И… помнится, ты хотел сбежать? Думаю, сейчас хороший момент. Все смотрят на бойцов.
А на вопрос, заметим, так и не ответила. Лис, поразмыслив, решил не настаивать.
Кулачные бои давно начались, но княжич только морщился, когда толпа разражалась подбадривающими выкриками. Слишком людно. Слишком шумно. И пахнет кровью.
Сейчас же его скучающий взгляд привлёк последний поединок. Ну и кто там самый сильный? Ни одного знакомого лица. Выходит, Айен уже выбыл…
На замковой площади внутри специально построенной изгороди один здоровяк мутузил второго. У первого был расквашен нос, второму заливало глаза из рассечённой брови, но сдаваться никто не собирался.
Единожды взглянув на бой, Лис уже не смог отвести взгляд. А внутренний злыдень — тот самый, что хотел мучить Маржану, — ещё и подзуживал: да, так его! Врежь, увалень! Почему все зубы до сих пор на месте? Теперь подсечка! Вали его! Вали! Под дых! Под ребро, чтоб хрустнуло!
— Мне нужно остаться, чтобы наградить победителя, — княжич ухватился за этот повод.
Но по правде говоря, ему хотелось досмотреть. А ещё больше — размахнуться и самому ударить какого-нибудь негодяя. Да-да, именно негодяя. Ведь хороших людей трогать не след.
Он сам не заметил, в какой момент начал кричать вместе с толпой: «Бей, бей, бей!» И бойцы принялись молотить друг друга ещё яростнее. Ну как же: княжич смотрит, одобряет!
— Только бы до смерти не убились, — покачала головой Маржана.
— Ха! Вот и верь после этого, что мары — безжалостные создания, — Лис так удивился, что даже на мгновение отвернулся от зрелища.
— Умереть сегодня — обречь себя на вечные скитания по дороге снов, — пояснила мара. — Говорят, в Марину ночь госпожа Смерть никого не забирает.
О, а вот это было похоже на правду. Не зря же Рена отказалась составить ему компанию на праздновании.
— А почему так вышло?
Маржана огляделась, словно их могли подслушать, и шепнула:
— Я слыхала, что две сестры — Смерть и Судьба — однажды праздник не поделили.
— Надо же, у всех проблемы с сёстрами, — Лис закатил глаза.
В этот момент один из бойцов упал. Второй занёс над поверженным могучий кулак, собираясь проломить череп, и княжич — откуда только силы взялись — зычно крикнул:
— Стойте! У нас есть победитель!
Разбушевавшегося поединщика оттащили бравые молодцы. Проигравшего унесли за руки за ноги — сам идти он не мог.
Лис тяжело дышал, будто сам только что дрался. Никто не знал, скольких сил ему стоило в последний момент остановить смертоубийство. Он знал, что поступил правильно, но в душе всё равно ощущал немалое разочарование. Как будто не довершил заклятие, не поставил точку.
Лис выругался сквозь зубы, пытаясь унять дрожь в
