— И это знаю. Дядька Ешэ рассказывал, что их малыми детьми из степей угнали в рабство. Отец своего настоящего имени не помнил, поэтому получил дивье.
— А знаешь, почему у тебя самого и у сестрицы твоей Доброгневы тоже дивьи имена? Кощей-то, по идее, должен ненавидеть Дивь и всё, что с ней связано. Не задумывался?
А Лис и правда не задумывался. В ответ на его озадаченное «э-э-э» Маржана пояснила:
— Готовил он вас на царствование в Диви. Это его шутка и месть — два в одном.
— Не понимаю я таких шуток, — княжич поёжился. — Ещё и имя такое дурацкое выбрал, бр-р…
— А Кощей, помнится, очень смеялся.
— Над именем?
— Да нет же, над своей затеей.
— Вот сам бы тогда завоевал Дивь и правил. Мы-то тут при чём?
— Так он не хотел сам. А вот сделать из вражеского царства детскую игрушку — вполне в его духе. Потом наследник наигрался бы, и тогда уж Кощей уничтожил бы то, что осталось.
— Он с тобой планами делился, что ли? — фыркнул княжич.
Маржана ничего не ответила, но и без того было понятно — делился. Не сама же она это придумала.
Толпа зашлась в приветственном крике — кажется, кто-то из всадников начал вырываться вперёд. Княжич тоже помахал рукой с башни, приветствуя нового лидера, кем бы тот ни был. От него этого наверняка ждали.
— Ты не дорассказала, как вы попали на службу.
— Ах да. Отвлеклась, прости. В общем, отправилась я выполнять поручение. А Красимир тогда только-только бессмертие получил — об этом ещё и не знал никто. Сунулась я в сон — и получила по шее от самой Смерти, представляешь? Мол, неча трогать суженого-наречённого. Пока очухивалась, твой отец меня споймал. Думала, всё — конец. Но, как ни странно, сговорились мы. Так и попали с сёстрами к нему в услужение на долгие годы. И скажу тебе честно, поначалу это была хорошая служба. О, старые добрые времена…
Тут до Лиса наконец-то дошло: так вот откуда Рена Маржану знает. Теперь понятно, почему не любит её и всех мар. Надо бы объяснить ей, что ли, что всё это — дела давно минувших дней.
— А почему же потом всё пошло наперекосяк? — княжич облизнул пересохшие губы. Этот вопрос его очень заботил, хотя он и боялся услышать ответ. — Ты говоришь, Красимир был неплохим человеком. Откуда же взялся тот Кощей, которого я знаю?
Маржана пожала плечами.
— У нас говорили — это из-за бессмертия. Побочное действие заклятия.
— Я тоже бессмертный. Но не такой!
Мара заглянула ему прямо в глаза, её зрачки расширились.
— Я очень надеюсь, Лис, что через несколько десятков лет мы с тобой вот так же будем стоять друг напротив друга и ты мне скажешь: вот видишь, я всё ещё не такой.
— Значит, ты мне не веришь?! — княжич аж задохнулся.
— Если бы не верила, меня бы здесь не было, — пожала плечами Маржана. — Права я или нет — покажет время.
Несмотря на её уклончивый ответ, Лису полегчало. И как раз вовремя — пора было чествовать победителя скачек и возлагать ему на голову дубовый венок. К княжичу на башню уже поднимался — кто бы вы думали — Айен! Так вот кому рукоплескала толпа.
Княжич от души обнял советника, вручил венок и триста серебряных монет, которые в Нави ценились дороже золотых. Но Айен покачал головой:
— Я ни в чём не нуждаюсь. Пускай на эти деньги закупят еды и раздадут бедным людям!
После этих слов ликующая толпа снесла победителя вниз на руках.
— Теперь тому, кто победит в кулачных боях, придётся несладко, — хмыкнул Лис. — От него будут ждать не меньшей щедрости.
— Быть может, опять выиграет Айен. Он сильный боец, — улыбнулась Маржана.
— На мечах — да. Но не на кулачках. А в скачках Май его уделал бы, если бы смог участвовать, — Лис поискал глазами второго советника, но того нигде не было видно. Возможно, тот вообще не пошёл на праздник. Вряд ли где-нибудь сидит и запивает горе. Скорее — погряз в работе. Не дело это вообще. Твердит, мол, отдыхать надо, княже, а сам что творит?
— Кстати, а ты почему в состязаниях не участвуешь? — мара осторожно коснулась его плеча. — Не хочешь?
— Очень хочу, — признался Лис. — Но, боюсь, все станут поддаваться. А такая победа мне не нужна. Особенно в скачках. Кулачный боец из меня, сама понимаешь, смех один.
— Не силой единой.
— Знаю-знаю. Ловкость и хитрость. Май не зря говорил, что я — вьюн, а Айен — дуб. По-моему, очень точно подмечено.
— Всё так, — очень серьёзно кивнула мара.
А Лис подумал, что если продолжать сравнивать, то сама Маржана была бы белладонной. Красивая, опасная, смертельная — но такая, чёрт побери, манящая.
— Я рад, что ты на моей стороне, — выдохнул он.
Для того, кто разучился любить, это было почти признание. Лису на мгновение даже показалось, будто что-то ёкнуло в сердце, какой-то отголосок прежних чувств, — но нет. Должно быть, просто воспоминанием навеяло…
«Я не буду жалеть о данных клятвах, если они помогут вернуть к жизни мою мать», — мысленно напомнил он сам себе.
В груди что-то ныло, словно гнилой зуб. «Не жди. Не верь. Не надейся. Не жалей. Не люби никого, кроме родной матери», — давая зароки, Лис не понимал, на что себя обрекает. Наверное, и сейчас до конца не понимал. А пустота внутри росла, будто плесень.
Он взял Маржану за руку — прикосновения дарили кратковременное избавление от душевной боли.
— Мне грустно и одиноко. Останешься со мной сегодня ночью? Как в старые добрые времена.
— Но праздник закончится только под утро.
— Так, может,
