Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
ног, затем подходит к столу, наливает что-то в стакан из коричневой бутылки и протягивает, кивнув на кресло.
– Ты выглядишь измотанной. Выпей.
Вэйвэй садится, глотает обжигающую жидкость и заходится кашлем. Капитан поднимает брови:
– Ну как, лучше?
– Лучше, – выдыхает Вэйвэй.
Хотя от напитка ей, наоборот, стало только хуже. Кости все еще ноют. Неужели воздух Запустенья все-таки меняет ее?
Себе капитан не наливает. Она стоит у окна. И Вэйвэй задумывается о том, как редко видела ее сидящей. Словно капитан не может позволить себе разнежиться настолько, чтобы опуститься в кресло.
«Говори же! Давай покончим с этим!»
Вэйвэй испытала бы только облегчение после всех этих тайн. Она заслуживает любого наказания за измену поезду, за воровство.
Капитан резко оборачивается, словно только что приняла решение.
– Надеюсь, ты не сильно пострадала в недавнем происшествии?
Вэйвэй пытается одновременно кивнуть и пожать плечами, но проливает напиток прямо на свою униформу.
– Если я спрошу тебя, кто помог Грею выйти из поезда, ты, конечно, скажешь, что не знаешь. Поэтому не стану оскорблять тебя сомнениями в твоей лояльности.
«В этом рейсе морщины у нее на лбу стали глубже, – думает Вэйвэй. – Скулы заострились, а кожа сделалась тонкой как бумага».
И все же Вэйвэй ощутила на себе силу капитана, когда та запихивала их с Греем в поезд.
Вэйвэй открывает рот и снова закрывает. Прочитать мысли капитана – невыполнимая задача, но она чувствует, что за словами кроется еще что-то. Она должна их понять, уловить их истинное значение. Должна, но не может. Даже будучи совсем маленькой, она уже сознавала, что капитан никогда не обращалась с ней как с ребенком. Но порой Вэйвэй хотелось бы противоположного. Хотелось бы услышать от нее, что все будет хорошо.
Капитан подходит к столу, берет в руки коричневую бутылку, ставит ее в шкаф.
– Компания потребовала, чтобы я подала в отставку, – говорит она.
Вэйвэй сидит тише воды ниже травы, не позволяя себе даже шевельнуться.
– Конечно, я доведу поезд до Москвы, но после этого вам назначат нового капитана. Я бы хотела завершить мою службу в поезде совсем иначе, но… так будет лучше для поезда. Последнее время я руководила вами не слишком хорошо.
У Вэйвэй в ушах стучит кровь.
– Зачем вы мне это говорите?
– Я поделюсь этой новостью с командой в более подходящее время, а тебе рассказываю сейчас, потому что ты имеешь право знать. Потому что ты связана с поездом особым образом, которого… которого, как мне кажется, никто из нас до конца не понимает, – добавляет капитан после паузы.
– Почему же тогда вы не хотите остаться нашим капитаном? – спрашивает Вэйвэй, и голос дрожит, но ей уже все равно. – Вы тоже связаны с поездом, но где вы пропадали? Почему позволили отодвинуть вас в сторону, почему не боролись?
Ей хочется топать ногами, плакать от злости; хочется, чтобы земля вспыхнула яростным пламенем, как Валентинов огонь.
Капитан отворачивается к окну и говорит:
– На этом все.
В каком-то оцепенении, не помня даже, как вышла из каюты капитана, Вэйвэй бредет по коридору назад, к спасительной койке. Она безуспешно пытается привести мысли в порядок. Невозможно представить поезд без капитана, это полная бессмыслица. Она должна рассказать команде – все вместе они заставят компанию отменить отставку, откажутся работать или обратятся в газеты…
Но прежде, чем она успевает додумать эту мысль, доносится звон пряжек и появляются Вороны, словно привлеченные запахом неблагонадежности. Они усаживают Вэйвэй на нижнюю койку, а сами остаются на ногах, поедая ее взглядами. Вроде сюртуки свободней сидят на плечах, а лопатки проступают острее. Она сознает, что это просто результат усталости и тревоги, но все же кажется, что это больше не Вороны и не люди, а жалкое подобие тех и других.
– Мы знаем, что капитан беседовала с вами, мисс Чжан. К сожалению, она не посоветовалась предварительно с нами.
– Мы бы попросили ее не расстраивать вас без необходимости.
Вэйвэй смотрит на них, но не может ничего прочитать по лицам. Не может даже отделить одного от другого, понять, кто из них говорит.
– Я не расстроена, – бормочет она.
– Надеемся, вы отдаете себе отчет, что все сказанное ею должно остаться между нами…
– …Остаться нашим секретом.
– Нам бы не хотелось усложнить положение, раскрыв больше подробностей, чем необходимо. Разумеется, мы высоко ценим Алексея Степановича и его роль в поезде. Один глупый поступок не должен поставить под угрозу его карьеру, и мы уверены, что вы с нами согласны, но если о решении капитана станет известно команде…
– …Если команда решит, что с ней обошлись несправедливо…
– …Тогда нам придется рассказать всю правду.
Вэйвэй пытается справиться с лицом. «Откуда они знают, что это был Алексей?» Но они, разумеется, знают – вина у Алексея на лбу написана, он никогда не мог сравниться с Вэйвэй по части обмана и притворства. К горлу подступает тошнота. Никому нельзя рассказать, ничего нельзя исправить.
Ночью Вэйвэй лежит свернувшись на койке, мечтая провалиться в благословенное забытье. Чтобы наутро все, что ее мучает, растаяло без следа. Чтобы не было больше разговоров об уходе, чтобы поезд снова ехал по главной дороге, а все случившееся на Призрачной дороге обернулось всего лишь дурным сном, шуткой Запустенья. В какой-то момент она ощущает теплую тяжесть Димы, вытянувшего лапы на матрасе, но даже коту, похоже, не удается обрести покой рядом с ней, и он спрыгивает с койки.
Она переложила спрятанные под одеялом образцы на небольшую полку, идущую вдоль стены. Это слово – образцы – она переняла у доктора Грея. Но с ее лишайниковым веером все иначе. Это не образец чего-то там, а веер, он сам по себе, ее собственный. Никто и ничто не сможет отнять его у Вэйвэй. Он находится ближе всего к койке, чтобы можно было, лежа головой на подушке, повернуться набок и увидеть его. Собранных доктором Греем насекомых она засунула подальше и накрыла тканью. Ей не нравится, как они стучат по стеклу передними лапами и как шевелят крохотными усиками, словно пробуя на вкус воздух, пробуя на вкус ее. В одном из полотняных мешочков хранится свернутый в рулон мох густого темно-синего цвета. Он нравится Вэйвэй. Она воображает, что лежит на нем, погружается в прохладу земли.
Она засыпает.
А потом вдруг просыпается и слышит в темноте незнакомый звук, будто что-то стучит по стеклу. Что-то растущее.
Часть пятая. Дни 15–18
Некоторые феномены Запустенья уже изучены и осмыслены, воздействия погодных условий и атмосферного давления вызывают миражи – внезапное появление чего-то похожего на стойбище с флагами над шатрами или на призрачное мерцание Валентинова огня. Другие же наблюдения меняют все, что нам известно о природе. Они вынуждают нас читать Запустенье, как книгу на утраченном языке, как цепочку символов, которые мы даже не надеемся расшифровать.
«Путеводитель по Запустенью для осторожных
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
