прятали глаза кто под полами шляп, кто под шапки, что не скрылось от встречавших женщин, и обе подумали: «Это от усталости…»
Старатели разбирали свои манатки, вытаскивали их из двух лодок и складывали на берегу. Затем взялись за третью, принялись хором поднимать тяжёлые и длинные свёртки.
Тихомиров следил, чтобы мешок, в котором находилось приисковое золото, аккуратно снесли подальше от воды. Его следовало неотложно доставить до места хранения с оформлением потребных бумаг. Однако тут не спешил, на то была причина. Он думал: «С чего или как начать?.. Как объяснить женщинам о гибели мужей?.. Сразу в лоб, так и завалятся или такой вой со слезами устроят, от которого и село вздрогнет… Это ж удар, да каков! Да чего там, как есть, и выложить, минутой раньше, минутой позже, оно всё на виду, так и нечего рассуждать, не вернуть же к жизни покойников…»
— Никиту и Фому дожидаетесь? — Тихомиров глянул на сношенниц.
— А кого же ещё, не о вас, Николай Егорович, соскучились, — полушутя, полусерьёзно и с тревогой в голосе ответила за обеих Клавдия.
— Мда-а, дела, — губами шевельнул Тихомиров. — Даже не знаю, с чего начать, — сделав короткую паузу, добавил: — Не смогли Фома и Никита сами приехать, пали в тайге от зверя, привезли безжизненных…
Такое начало женщины восприняли, ужаснувшись, а глядя на вытащенные мужиками два больших свёртка, из которых, теперь только заметили, виднелись обутые людские ноги, у них чуть было не подкосились коленки. И чтобы не упасть, они схватились друг за дружку и заревели, рыдания неслись над рекой, доносились до изб, проникали в души находившихся на берегу людей. Василий Никитин и Степан Лаптев наигранно показывали сопереживание, были заняты своими заботами, витавшими в их умах — быстрее бы закончилось это «мокрое» дело, и убраться восвояси.
Клавдия и Ксения держались вместе, подвели свои ватные ноги к завёрнутым телам Никиты и Фомы. Мужики открыли их лица, а женщины, глянув на них, с ещё большим рыданием и стонами присели подле, непрестанно ревели, содрогаясь.
Никто не отходил, а продолжали ждать, когда же немного успокоятся вдовы. Однако все понимали, такое горе не унять, и, чтобы не встретить ночь у реки, Николай Егорович тихо распорядился пригнать лошадь, запряжённую в телегу, и вывезти покойников с берега.
Глава 29
Не откладывая, Тихомиров с утра следующего дня направился в полицейское управление. Исправник со своими подчинёнными находились на месте, исполняли свой служебный долг — листали сшитые журналы, перебирали документы, перекладывали исписанные листы бумаги, что-то помечали в них.
С порога поздоровавшись и присев на предложенный ему стул, Николай Егорович не стал вдаваться в подробности успехов и неудач на прииске, да и исправника они мало интересовали.
Обменявшись любезностями, лишь расспросили друг друга об общих делах: один — много ли намыли золота, другой — что нового на селе?
Отпивая из кружки предложенный горячий запашистый чай, Тихомиров многозначительно глянул на Ряженцева и спросил:
— Святослав Романович, а вы в курсе, что вчера вечером доставили два трупа?
— Да уж, донесли, не замедлили. Это ж надо, медведь разом двух мужиков бывалых заломал. Редкостный случай!
— Редкий, — повторил Тихомиров. — А больше странный, я бы отметил — дикий.
— В чём же? — Исправник поднял брови.
— Сдаётся мне, а больше уверен, не медведь виновен в смерти братьев Осиповых, нет вины в нём, хотя и застали его при таких обстоятельствах. Если бы промедлили своё появление, могли застать картину куда страшнее — растерзал бы медведь Осиповых до неузнаваемости.
— А кто ж тогда? Что такое говорите? — удивились все трое чинов представителей местной власти.
— От рук бандитов погибли, уважаемые, а не от лап косолапого. Убили их дубинами по голове каждого, о чём следы имеются.
— ?! — Ряженцев, Постников и Малов с недоумением продолжали ждать, что далее поведает Тихомиров.
— Следовало бы вам, любезный Святослав Романович, убедиться в этом, глянуть на покойников и засвидетельствовать да прикинуть. Медведи, те дубинками не размахивают, к людским головам ими не прикладываются, ибо не умеют по природе своей поступать так, черепа пробивать. Кожу царапать и сдирать да когтями скальпы снимать или зубами тело рвать — это да, не отнимешь у них. — Николай Егорович смотрел на полицейских, отложивших бумаги в сторону и поглощённых теперь всем вниманием к его изложению, и продолжал: — Две валежины короткие нашёл вблизи убиенных, в крови запёкшейся. Так что осмотрите усопших, пока земле не предали.
— Задали вы, Николай Егорович, нам задачу, вот уж головоломка привалила. Что ж, немедля и глянем, неуж и в самом деле как утверждаете?.. — Ряженцев задумался, ошеломлённый услышанным, к тому же не очень-то хотелось заниматься расследованием, но долг обязывал, тем более сигнал поступил не от какого простака, а от горного инженера, а не приняв к сведению и не разобравшись, могло стать достоянием его вышестоящего начальства. Оставленный без внимания вопрос мог бы обернуться для него нежелательными последствиями, и он озвучил свою озабоченность:
— Кто ж таковые? Не слыхать было о пришлых разбойниках, да и откуда им взяться? Неуж забрели с мест дальних, дабы укрыться от злодеяний, свершённых ими. А тут набрели на мужиков, а прознав, что они золото моют, тут и жестокость проявили и скрылись?
— Не думаю, тут что-то не так. Если бы это были чужие, ружья Осиповых не остались в их избушке, забрали б с собой, вещи не тронуты.
— У вас есть свои соображения, Николай Егорович?
— На селян тень падает, а больше приисковых подозреваю.
— Не знаю, не знаю, пока подумать, обмозговать надобно. — Ряженцев наклонился над рабочим столом, облокотив голову на подставленные обе руки. — Из Олёкминска из селян никто не выезжал, не отлучался, окромя двадцати пяти человек, так те направились двумя отрядами до Хомолхо. Это по делам прибывших к нам людей знатных: первой гильдии купца Трубникова и действительного статского советника Рачковского. Новость же у нас, Николай Егорович, удивлю вас, любезный — золото большое открыли господа иркутские. Во какое чудо у нас, пока вы на Александро-Николаевском прииске людьми руководили.
— Дошли слухи, но подробностей не знаю, как-нибудь просветите, как дела с Осиповыми уладите. Зима впереди, намерен в Олёкминске остаться, дождаться хозяев приисков новых, полагаю, нужда будет у них в горных инженерах, так сразу в работу и окунусь, а бизнес пойдёт, так и вовсе в Олёкминске осяду.
— А как же прииск Александро-Николаевский? — спросил помощник исправника Постников.
— Всё, хватит породу пустую мыть, смотрю, как народ трудится, мается, и самому не в радость золотые крохи добывать. Закроет, думаю, свой прииск купец Стальский, не потянет убытки он, нет теперь
