это нечто иное, но, к счастью, мне удалось избежать того, чтобы оказаться на линии огня после свадьбы.
Мы обе смеемся, затем я спрашиваю:
— Как Бэзил? Я давно его не видела.
— О, он в Афинах по работе. Как бы сильно этот человек ни действовал мне на нервы, я скучаю по нему, когда он уезжает в деловые поездки.
— Как долго вы женаты?
Теплая улыбка появляется на лице моей невестки.
— Одиннадцать лет. Мне было столько же лет, сколько тебе, когда Николас устроил наш брак.
Мои брови взлетают вверх.
— Николас организовал это? Тебя это устраивало?
— Нет. – У нее недовольное лицо. – Сначала я брыкалась и кричала, но после свадьбы... – Ее черты смягчаются любовью, – Бэзил покорил меня своим покладистым характером. Лучшего мужа я и желать не могла.
Наша еда уже на столе, и, не теряя ни минуты, я отправляю в рот кусочек мяса. Вкусное блаженство разливается у меня на языке.
— Вкусно, правда? – Спрашивает Афина, прежде чем откусить кусочек от своего обеда.
— Восхитительно, – бормочу я с набитым ртом.
Мы съедаем половину своей порции, прежде чем Афина спрашивает:
— Ты решила, что делать со своей квартирой?
Я делаю глоток кока-колы, затем отвечаю:
— Я собираюсь сдавать ее в аренду, но хочу перевезти свои вещи в пентхаус, чтобы там было уютнее.
— Перестановка? – спрашивает она, в ее глазах вспыхивает интерес.
— Что-то подсказывает мне, что ты любишь это занятие, – поддразниваю я ее.
— Это хобби, – признается она.
— Я была бы рада твоей помощи.
Как только ее улыбка становится шире, руки обвиваются вокруг меня. Меня стаскивают со стула и швыряют на пол, в то время как Йоргос валит Афину на землю. Удар сотрясает мои кости, мой разум затуманивается.
Разбивается стекло. Воздух наполняют крики.
Я зажмуриваю глаза, когда на меня накатывает внезапная волна ужаса. Джеймс накрывает меня собой, его голос напряжен.
— Не высовывайся. Не двигайся.
Я цепляюсь за своего друга и телохранителя изо всех сил, когда пули разносятся по всему ресторану. Я чувствую, как Джеймс шевелится, затем слышу:
— Мы попали под огонь! Mýthos. Пришлите подкрепление.
Я молю Бога, чтобы он позвонил Николасу.
Еще более ужасающие крики эхом раздаются вокруг нас. Пули пробивают столы, стены и людей. Здесь царит абсолютный хаос, поскольку посетители и персонал пытаются убежать и укрыться.
Боже милостивый.
Мой разум пытается наверстать упущенное, в то время как сердце колотится в груди, адреналин разливается по телу. Пытаясь убедиться, что с Афиной все в порядке, я поворачиваю голову направо, но сталкиваюсь лицом к лицу с пистолетом Джеймса, его пальцы крепко сжимают оружие.
Стрельба набирает обороты, подобно крещендо смерти и разрушения.
Не в силах сдержаться, из меня вырывается крик ужаса, и я прижимаюсь к Джеймсу так близко, как только могу.
Раздается выстрел, гораздо ближе.
Нет. Нет. Нет.
Стрелок в ресторане.
Мой взгляд мечется по сторонам, и когда они останавливаются на человеке в маске, одетом в черное, он направляет пистолет прямо на нас. Мурашки пробегают по моей коже, покалывая от пугающего ужаса. Хлопок такой громкий, что у меня в ушах стоит шипение.
Я не знаю, когда принимаю решение, откуда берутся силы, но когда тело Джеймса дергается, я выхватываю пистолет у него из рук, навожу на цель и нажимаю на спусковой крючок.
И я продолжаю нажимать на него.
Некоторые пули летят одному Богу известно куда, но некоторые попадают в цель, заставляя стрелка отшатнуться, прежде чем он падает на пол.
Все мое тело дрожит, как осиновый лист во время дерьмовой бури, но адреналин в моих венах заставляет меня реагировать быстро. Я сбрасываю Джеймса с себя и лихорадочно оглядываюсь по сторонам, мои пальцы сжимают пистолет.
— Блять, – выдавливает Джеймс сквозь стиснутые зубы, и только тогда я вижу кровь, расцветающую на его рубашке.
Он прижимает руку к ране, затем принимает сидячее положение, прислоняясь спиной к перевернутому столу. Затем, ища что-то в кармане, он вытаскивает еще одну обойму и протягивает ее мне.
— Вставь это. Быстрее!
Я напрягаюсь, но благодаря тому, что Джеймс объясняет мне суть процесса, мне удается перезарядить обойму, после чего он забирает у меня пистолет.
Наши глаза на мгновение встречаются, и отсутствие страха на лице моего друга придает мне сил, которые мне нужны, чтобы пережить этот кошмар.
— Ложись, Тесс! – Его рука взлетает вверх, когда я прикрываю голову и пригибаюсь, почти сливаясь с полом рядом с Джеймсом.
От каждого выстрела все мое тело дергается, и я ощущаю на языке смесь пороха и ужаса.
Внезапно крещендо нарастает снова, но все действие, кажется, происходит снаружи.
— Кавалерия здесь, – Джеймс вздыхает с облегчением, затем издает странно звучащий смешок.
Я сажусь и, взглянув сквозь простреленные оконные рамы, вижу, как Андреас стреляет из пулемета. Затем мой взгляд падает на Николаса, и, черт возьми, он выглядит как Бог войны, когда убивает одного человека в маске за другим, пока бежит к ресторану.
Так же быстро тишина опускается вокруг нас мертвым грузом. Я медленно поворачиваю голову обратно к Джеймсу. Мои губы приоткрываются, от сильного беспокойства немеет язык и по коже бегут мурашки.
— Джеймс? – Шепчу я, страх пронизывает меня. Я накрываю своей рукой его руку, прикрывая кровавое пятно у него на боку. – Джеймс!
Он медленно открывает глаза, затем на его лице расплывается ухмылка.
— Я... в порядке.
Я отчаянно втягиваю воздух, головокружительное облегчение захлестывает меня.
— Тереза! – Николас кричит, его голос напряжен от беспокойства и ярости. – Тесс!
— Сюда, – зову я. Вместо того, чтобы встать, я подползаю туда, где Йоргос все еще прикрывает Афину, и похлопываю его по плечу. – Это безопасно.
Афина издает убитый горем всхлип.
— Он погиб.
И снова по мне пробегают мурашки, но прежде чем я успеваю отреагировать, чьи-то руки хватают меня за плечи, и меня рывком поднимают на ноги.
Я вижу, как Андреас хватает тело Йоргоса, а затем меня прижимают к твердой груди.
— Иисус Христос. – Голос Николаса хрипит от облегчения.
Последствия произошедшего выбивают у меня почву из-под ног. Все силы мгновенно покидают мое тело, и я падаю на Николаса.
Он поднимает меня на руки, и когда я крепко обнимаю его за шею, я мельком вижу опустошение от нападения. Повсюду разбросаны тела, на белом кафельном полу лужи крови. Подносы,
