встречаются, и, видя в ее глазах привязанность, моя грудь почти взрывается.
— Господи, Тесс, мне нужно, чтобы ты любила меня больше, чем мой следующий вздох. – Я обхватываю ее лицо руками, моя грудь сильно прижимается к ее груди. – Я, блять, живу для тебя.
— Я знаю, – шепчет она, ее голос мягкий и теплый. – Я знаю, zoí mou.
Когда я слышу, как она называет меня своей жизнью, на моем лице снова появляется улыбка. Я выхожу из нее только для того, чтобы снова медленно погрузиться глубоко в ее тело, то, как она растягивается вокруг моего члена, вызывает чертовски сильное привыкание.
— Мне нужно снова услышать эти слова, – шепчу я ей в рот, медленно входя в нее, наслаждаясь каждой секундой, проведенной с ней.
Наши глаза прикованы друг к другу, Тесс смотрит на меня так, как будто я – весь ее мир.
— Я влюбляюсь в тебя, Николас.
Мои глаза закрываются, слова оседают в самой глубокой части моего сердца, клеймя себя на моей душе, сотрясая мое тело.
Словно одержимый, мое тело начинает двигаться напротив ее. Темп становится бешеным, когда я заявляю права на ее рот, желая ощутить эхо слов на ее языке. Я трахаю свою жену изо всех сил, пока она не превращается в рыдающее месиво, умоляющее об освобождении.
Мои руки наслаждаются ее нежной кожей и изгибами, пока не находят ее задницу. Сжимая ее ягодицы, я продолжаю вонзаться в нее, звук наших тел, сливающихся воедино, наполняет комнату.
— Господи, ты... – Толчок. – Понятия не имеешь ... – Толчок. – что делаешь... – Толчок. – со мной.
— Николас, – она произносит мое имя, как самую святую молитву, ее дыхание сладко на моих губах.
Когда Тесс освобождается, и у меня самого мурашки бегут по спине, мое сердце раскрывается так, как никогда раньше – и я так чертовски сильно влюбляюсь в нее – я знаю, что не смогу дышать без нее в своей жизни.
Без нее моя жизнь просто существует безо всякой причины.
Я наслаждаюсь ее теплом, обволакивающим меня, пока наше дыхание приходит в норму, затем, глядя глубоко в ее глаза, я шепчу:
— Я люблю тебя, Тереза. Так чертовски сильно, что это сводит меня с ума.
Ее пальцы ласкают мою челюсть, мягкая улыбка заигрывает на ее губах. Она продолжает смотреть на меня, затем, наконец, поднимает голову, прижимаясь нежным поцелуем к моим губам.
Я никогда в жизни не делил ни с кем такие интимные моменты. Такое чувство, что мы заперты в нашем собственном маленьком пузырьке счастья.
Это смывает кровь с моих рук.
Это стирает крики боли из моих ушей.
Это удаляет пятно, которое смерть оставила на моей душе.
— Я люблю тебя, Николас.
Все во мне замирает, и, подобно тому, как яростный шторм наконец утихает, я обретаю момент покоя.
В самый заветный момент моей жизни моя слабость становится моей силой.
Выходя из Тесс, я начинаю поклоняться ее телу ртом и руками, мои губы и зубы пробуют на вкус ее горло, ее грудь и наслаждаются ее сосками, пока они не становятся твердыми на кончике моего языка.
Мои ладони и пальцы ласкают каждый дюйм ее нежной кожи, и, уже умирая от желания снова оказаться внутри нее, я откидываюсь назад, становясь на колени между ее бедер. Медленно надавливая на ее вход, я наблюдаю, как головка моего члена растягивает ее, пока она плотно не обвивается вокруг меня.
Словно в трансе, я не могу перестать наблюдать, как продолжаю медленно входить в нее и выходить из нее, совершенно очарованный тем, как наши тела соединяются и насколько невероятно горячо это выглядит.
Когда я чувствую, как в животе нарастает удовольствие, я подтягиваю Тесс вверх, пока она не оказывается на мне верхом, и, как в ту первую ночь, когда я трахнул ее, я смотрю в глаза своей жене, наше учащенное дыхание создает адский жар между нами, когда я заставляю ее кончить.
Ее внутренние стенки крепко обхватывают меня, сжимая так чертовски сильно и заставляя мощный оргазм прорваться сквозь меня.
С колотящимся в груди сердцем, никогда не чувствуя себя более живым, чем в этот момент, я убираю пряди волос с ее лица.
— Скажи это еще раз, – приказываю я.
— Я люблю тебя, Николас.
Я обнимаю ее и, зарывшись лицом в ее шею, глубоко вдыхаю ее аромат. Проходят минуты, и рассвет подкрадывается ближе, но я не могу заставить себя отпустить, находя больше покоя в объятиях Тесс, чем если бы проспал всю ночь.
Глава 40
ТЕСС
Я думала, что рутина – это то, что мне нужно для сбалансированной жизни, чтобы справляться и просто быть счастливой.
Оказывается, я была неправа. С нужными людьми в моей жизни мне действительно нравится выходить в свет и общаться.
Кто бы мог подумать, что это возможно?
Улыбаясь Афине, я подхожу к столику в уютном греческом ресторане и сажусь напротив нее.
— Как ты нашла это место? – Спрашиваю я, оглядывая средиземноморский декор.
— Mýthos18? – Она пожимает плечами. – Это было моим любимым местом с тех пор, как я переехала в Ванкувер. Я тосковала по дому и искала что-нибудь греческое, что могло бы дать мне почувствовать вкус дома.
Официантка с приветливой улыбкой протягивает нам меню.
Афина заказывает papoutsákia – жареные баклажаны, начиненные говяжьим фаршем и политые соусом фета и бешамель.
Мои глаза блуждают по всем блюдам, и мне требуется добрых пять минут, чтобы выбрать souvl á kia – мясной шашлык с гарниром из картофеля фри, цацики и лаваша.
Оглядывая ресторан, я вижу Джеймса, сидящего с Йоргосом, главным охранником Афины. Остальные охранники разбросаны за пределами заведения.
— На самом деле я уже привыкла к тому, что рядом есть охранники, – признаюсь я Афине.
Она одаривает меня теплой улыбкой.
— Приятно слышать. Как дела дома?
— Хорошо. – Я улыбаюсь ей, добавляя. – Между Николасом и мной все идеально.
Ее улыбка становится шире, в глазах появляется облегчение.
— Я счастлива это слышать. Не многие люди понимают Николаса, но если дашь ему время, ты увидишь его настоящего.
Я киваю, взрыв любви ударяет меня прямо в грудь.
— Он совершенно другой человек с той поры, когда мы впервые встретились.
Афина усмехается, расширяя глаза.
— Пока ты его не разозлишь.
— Верно. – Я соглашаюсь. – Его характер –
