прикасается.
Ирина ахает, приоткрыв свой хорошенький ротик.
— Виктор и Нико? — выдыхает она.
— Ты знаешь, что с ними было бы в нашем мире, Ирина.
Я включаю видео, в котором Вика рассказывает нашему отцу о бисексуальности Виктора. Отец пришел в ярость, даже зашел так далеко, что в приступе злости ударил мою сестру в порыве уничтожить все в своем кабинете. Есть еще ролики, где она встречается с близнецами «Бритва» и платит им деньги. Без сомнения, это была ее страховка, если Нико должным образом не выполнит ее просьбу. К тому времени, когда все видео заканчивается, я снова в ярости.
— Итак, Вика приказала Нико убить Виктора, но он потерпел неудачу, и из-за этого его приказали убить, — рассуждает она, указывая на первое видео. — Но если он потерпел неудачу, то как умер Виктор?
Я беру ее за руку и целую костяшки пальцев.
— Ты унесешь это с собой в могилу, Тень.
Осознание отражается в ее голубых глазах, которые становятся огромными, как блюдца.
— Он не умер.
Мое сердце бешено колотится в груди. Отец посадил его прямо в США, в штате под названием Арканзас. Прямо у черта на куличках. Наказание для избалованного принца. Быть никем. Чтобы смешаться с нормальными людьми.
— Он очень даже жив, — заверяю я ее, открывая другую папку. Внутри находится информация о местонахождении моего брата. — Если со мной когда-нибудь что-нибудь случится, твой долг как моей жены — проконтролировать, чтобы о нем продолжали заботиться.
Она выразительно кивает.
— Без сомнения, Влад.
— Диана никогда не должна об этом узнать. Я знаю, ты любишь ее, но никто не в курсе, что с Виктором все в порядке. Отец инсценировал его смерть по определенной причине — чтобы заставить моего брата жить в позоре и быть одиноким до конца своих дней. — Во мне раздается рычание, ненависть к моему отцу и Вике выплескивается наружу. — Но попомни мои слова, Ирина, однажды я верну его домой. Я найду способ. Я буду смотреть, строить планы и играть в эту гребаную игру. И однажды, когда настанет подходящее время… — Я замолкаю.
— Ты пойдешь за своим братом, — отвечает она, и ее голубые глаза свирепо вспыхивают.
— Чертовски верно, я так и сделаю.
Она улыбается, выхватывая ноутбук из моих рук и ставя его на стол. Затем садится на мои колени, и ее пышное платье сминается между нами. Ирина хмурит брови, а в глазах пляшет злой огонек.
— А Вика?
— «В» — это месть, — говорю я. — «В» — это для Ветрова.
Она смеется и быстро целует меня.
— Что такого сделал тебе бедный Руслан Ветров, чтобы заслужить это?
— Это не моя проблема.
— Кто-то должен был отправить ее на «Игры», — говорит Ирина. — Она ужасна. Я ненавижу ее за то, что она сделала с твоим сердцем.
— С Егором в качестве тестя, я думаю, каждый день похож на игры с ней. Егор известен тем, что ударил гадюку наотмашь за то, что она ответила ему взаимностью. И это все, что Вика умеет делать. Несомненно, ее жизнь там — сущий ад, особенно теперь, когда она вышла замуж за Руслана. Этот парень такой же придурок, как и его отец.
— Хорошо. — Ее ноздри раздуваются.
Никто из нас не говорит о том, что Диану постигнет та же участь. Но в отличие от моей сестры, Диана гораздо лучший игрок. Жизнь с Ветровыми, предположительно с Вэном, если только Егор не решит иначе, была для нее наилучшим возможным исходом. Альтернативой была бы та же участь, что и постигла Антона.
Диане было даровано прощение, потому что я люблю ее сестру.
— Эти игры, — говорит Ирина, хмурясь. — Мы всегда играем в них.
Я запускаю пальцы в ее волосы и притягиваю ее к своему рту. Проводя языком по ее пухлой нижней губе, наслаждаюсь резким вдохом.
— Но теперь мы играем в одной команде.
— В лучшей команде, — соглашается она, скользя руками по моим плечам.
Я рычу:
— В единственной команде.
Мы углубляем наш поцелуй, скрепляя еще одну клятву.
Мы с Ириной — неудержимая пара.
Подлые.
Порочные.
Злобные.
Васильевы.
Глава 21
Пять месяцев спустя…
Мы женаты уже пять месяцев, но мне все еще кажется, что это было вчера. Период медового месяца, который, как уверял меня отец, закончится через несколько недель после того, как я стану мужем, на самом деле все еще в самом разгаре. Мой отец никогда ни одну женщину не любил так, как я Ирину. Если бы это было так, он бы никогда не позволил ей вырваться из его когтей.
Я поворачиваюсь к ней и провожу рукой по ее заднице, которая стала полнее, чем раньше. Ей нравится вкусно питаться, а мне нравятся новые изгибы, которые Ирина придала своему телу. Я мог бы вечно плавать по волнам ее тела и никогда не заболеть. Ирина — мой свет, она освещает мое небо. Мой мир. Когда мы вместе, летят искры, воспламеняя нас обоих, и никто не может притупить наше сияние.
— Мне нравится, какая округлая у тебя попка в последнее время, солнышко мое, — говорю я ей, прежде чем откусить кусочек, как будто это персик.
Она хихикает и отталкивает меня от себя.
— Моя одежда стала немного тесноватой.
— Тебе просто нравится то, что ты готовишь, — поддразниваю я.
— Я ношу твоего ребенка.
Ее слова вертятся у меня в голове, но я не могу до конца их осмыслить.
— Моего ребенка? — произношу я, вглядываясь в ее лицо в поисках правды. — Ирина.
Она прикусывает губу, в ее глазах плещется любовь. Должно быть, именно так ощущается истинное счастье.
— Скажи это еще раз, — приказываю я.
Она закатывает глаза и кричит:
— Я беременна!
— Ты беременна, — выпаливаю я, сияя от радости. Я поворачиваю ее тело так, что теперь она лежит на спине, и кладу руки на ее немного более полный живот — то, чего я до сих пор не замечал. Животик с моим семенем внутри растет и процветает.
— Спасибо, — бормочу я. Это самая уязвимая эмоция, которую я когда-либо позволял себе проявлять перед кем бы то ни было, и я имею в виду именно это слово. Ирина вернула мне те части меня, которые, как я думал, потерял. Она вытащила меня из глубин тьмы — горя от потери моего брата. Она осветила меня своим светом и согрела мое замерзшее сердце. Я взбираюсь по ее телу и целую в губы. — Я люблю тебя, — выдаю я с рычанием.
А
