свадьбы фейри скреплялись одним и тем же стихотворением. Оно было написано так давно, что никто не знал, кто сочинил его слова, но ему так чудесно удавалось объять всех нас, поэтому на каждой свадьбе оно заменяло клятвы. Я выучила его наизусть, когда мне было пять.
– Моя любовь несомненна, как таяние снега и разжигание пламени ветром, и никогда не исчезнет, – сказала я Люсьену.
Люсьен выдержал мой пристальный взгляд, не шелохнувшись.
– Моя любовь несомненна, как таяние снега и разжигание пламени ветром, и никогда не исчезнет, – повторил он.
Толпа разразилась овациями, и Люсьен взглянул на священника, который кивнул в ответ. Только что Люсьен стоял в футе от меня, а через мгновение – мы уже прижимались друг к другу губами, а толпа продолжала ликовать.
Я улыбнулась в поцелуе, когда его язык, дразня, провел по моим губам. Я приоткрыла их и проделала то же самое в ответ.
Этот поцелуй был настолько непристойным, что у моей матери, вероятно, случился сердечный приступ. Но мне было все равно. Только когда священник прочистил горло, мы отстранились друг от друга, сияя.
Затем Люсьен подошел к краю сцены и взял меня за руку, поднимая над нашими головами.
Все притихли, а Люсьен опустил наши руки в более расслабленном жесте сбоку от себя.
– Находясь на пороге войны, мы с Мэделин хотели бы подарить нашему народу будущее, которого он с нетерпением ждет! – объявил он, и люди зааплодировали.
Люсьен внимательно посмотрел на меня, и я поняла, что он собирается с силами, чтобы поднять тяжелую тему.
– Я никогда во всеуслышание не приносил извинений за Великую Стужу, унесшую большое количество жизней много лет назад, и я хотел бы сделать это сейчас. В ту ночь мой отец слишком много выпил и был… недобр ко мне. – Народ ахнул, прикрывая рты руками, но Люсьен продолжил: – Я лишился контроля над своими силами. Горе и ярость от потери моей матери, а также жестокое обращение моего отца побороли меня в ту ночь, и я сорвался.
Толпа снова ахнула, и я крепко сжала руку Люсьена в знак поддержки. Я никогда так не гордилась им, как в этот момент, своим мужчиной, мужем и королем. Быть уязвимым и брать на себя ответственность за свои действия нелегко, но он сделал это, и народ полюбит его за это.
– Раньше я думал, что разговор о таких вещах будет расценен как слабость, но меня это больше не волнует. Я хочу, чтобы вы все знали, что от всего сердца я сожалею о той ошибке, которую совершил.
После этого он опустил голову от стыда, а я посмотрела на собравшуюся толпу. У каждого глаза были на мокром месте. Даже у представителей драконьего народа и эльфов они затянулись пеленой.
И вдруг люди побежали к сцене, и я на мгновение запаниковала, недоумевая, что происходит. Гвардейцы Люсьена рванули вперед, но было слишком поздно, меня сдернули с того места, где я стояла, и Люсьена – следом.
– Да здравствуют король и королева! – раздались радостные возгласы, когда наши люди подняли нас в воздух.
Я удивленно посмотрела на Люсьена, и он потянулся к моей руке, с ухмылкой поднимая ее в воздух. Мы лежали на спине, глядя в небо, в то время как наш народ, поддерживая нас, проносил над многотысячной толпой.
Это продолжалось почти полчаса. Весенние, Осенние, Летние и Зимние придворные фейри пронесли нас по всей городской площади. Я никогда не видела наш народ таким сплоченным. Именно в этот момент я поняла, что наша свадьба была именно тем, что было нужно в это время распрей.
После этого мы смиренно сидели на ступеньках какого-то магазинчика вместе с людьми и ели основное блюдо из фасоли, риса и небольшого количества мяса, приготовленного на пару. Люди смеялись и танцевали под звуки скрипок, а также рассказывали истории о давно минувших временах.
Пайпер пришла за нами, когда луна была высоко в небе.
– Извините, мне нужны молодожены, – сказала она группе придворных, с которыми мы беседовали.
Они кивнули и попрощались с нами, а мы последовали за ней сквозь толпу. Мама послала мне воздушный поцелуй, когда я проходила мимо, и я поймала его в воздухе. Либби спала на одеяле у ее ног.
Когда мы добрались до конца главной городской площади, Пайпер остановилась перед лошадью и повернулась ко мне.
– Идите, побудьте немного наедине. Завтра начнется настоящая война, – сказала она нам.
Она охраняла мою чистоту всю свою жизнь, а теперь заталкивает меня в постель к моему мужу. Я полностью поддерживаю ее в этом.
Люсьен сложил руки в знак благодарности.
– Ты само совершенство, – сказал он Пайпер, заставив ее усмехнуться.
Мы оба практически вскочили на лошадь и поскакали обратно в Зимний замок. Когда мы добрались, один слуга уже ждал, чтобы забрать у нас жеребца.
Люсьен непринужденно провел меня внутрь, а затем в свою часть замка. Я никогда не была в его покоях, и каждый шаг напоминал мне о том, что невинности, которую я намеревалась сохранить для него… больше нет.
Дойдя до большой дубовой двери, Люсьен открыл ее, и мы вошли внутрь. Меня поразило то, насколько все было светлым. Я ожидала увидеть черный и серый цвета, но все было кремово-белым.
Снег. Все напоминало мне о снеге. Его диван, кровать, шторы, цвет стен – все было белым или различных оттенков кремового, отчего все пространство будто подсвечивалось.
Обернувшись, Люсьен обхватил мое лицо ладонями.
– У нас еще вся совместная жизнь впереди. Если ты не готова…
Мои губы впились в его, и я была вознаграждена стоном.
Я думала, что после моего травмирующего опыта с Марселем я, возможно, никогда больше не захочу ни с кем спать. Но оказалось наоборот. Я жаждала этого момента с Люсьеном, чтобы он мог заменить тот ужасный первый раз, который украл Марсель. Я хотела показать своему телу, что любить этого мужчину безопасно и он не предаст нас. Я хотела запечатлеть новое воспоминание, наполненное любовью и нежностью.
Все наши прошлые поцелуи были в какой-то степени публичными, но этот поцелуй, уединенный, в нашей, теперь общей, спальне был беззаботным, грубым и плотским по своей природе. Люсьен запустил пальцы в мои волосы, слегка потянув их, а я провела ногтями по его груди. Наши языки мягко касались друг друга, когда я прижалась к нему бедрами. Отстраняясь от меня, Люсьен бросил на меня дикий животный взгляд.
– Последний шанс отступить, – выдохнул он, и я видела пульсирующую вену на его шее.
– Я вся твоя, – заверила я его, тяжело дыша.
Мы были похожи на диких зверей, которых выпустили из клетки. Он завел свои руки мне за спину и потянул за ленты корсета моего платья, разрывая их, чтобы обнажить мою грудь. Я ахнула и захотела проделать то же самое с ним, дергая за его
