Ну кто мог представить…
Мы помолчали, потягивая чай, и тогда Джон Макэвой поставил кружку на журнальный столик и привстал.
– Схожу на кухню, за сигаретами, – сказал он.
– О! – вырвалось у меня.
Макэвой остановился, одарив меня непонимающим взглядом.
– О, – повторил я уже осознанно и принялся хлопать себя по карманам. – У меня, кажется, есть. – Я достал из кармана пачку и открыл её, обнаружив промокшие насквозь сигареты.
Джон Макэвой вежливо и кротко улыбнулся.
– Ничего. Я возьму свои, они на кухне.
Я сунул пачку обратно. В долю секунды мой мозг должен был найти решение – как не выпустить доктора на кухню.
– О! Мистер Макэвой! – завопил я, подскочив.
Макэвой, стоявший уже в дверном проёме, резко обернулся.
– Что случилось?
Я опустился обратно на диван, схватившись за левое ухо.
– Простите! Стреляет! Это всё соленая вода, – сочинял я на ходу. – Боль сумасшедшая. О-о-о! Сейчас… Когда мы пытались спасти Джозефа, в уши попала морская вода. Временами кажется, что стреляет до самых пяток.
– Давай я посмотрю, – сказал Джон Макэвой. – Пойдём в мой кабинет.
Капитан Макэвой с тревогой проводил нас взглядом.
В кабинете моё ухо доктор тщательно проинспектировал с помощью трубочки с фонариком. Я старался подвывать время от времени так, чтобы меня не заподозрили в симуляции. Как-никак, опыт у меня в этом деле имелся. К тому же насчёт уха была почти чистая правда, в отличие от живота.
Доктор, немного отвлёкшись от семейной трагедии, уже не выглядел столь мрачно. По крайней мере, пока он сосредоточенно орудовал в моём ухе, я видел его спокойное, привычное для нас лицо в отражении стеклянной витрины с полками. Макэвой накапал в ушную раковину перекиси водорода и отёр вытекшую жидкость кусочком ваты. Затем меня уложили на кушетку, оттянули ухо и три раза стукнули по барабанной перепонке каплями какого-то лекарства.
Джон Макэвой вытер руки салфеткой и ещё раз заглянул в моё ухо.
– Минут десять придётся подождать.
Я кивнул со смирением мученика.
Макэвой заботливо ожидал результата вместе со мной. А я не забывал время от времени тихонько постанывать, чтобы ему не вздумалось оставить меня на ложе скорби и смыться на перекур. Он сел за свой стол, открыл тетрадь с записями и углубился в них. За время, что я лежал, стена дождя исчезла, и я смог увидеть в окно чёрное небо, застланное рваными траурными тучами. Я почему-то воспринял это как добрый знак и подумал, что Адаму наверняка удалось то, что он запланировал.
Ровно через десять минут Макэвой попросил меня сесть, взял ватный тампон, вытер больное ухо, затем взял ещё один и аккуратно заткнул ушной проход.
– Постарайся, чтобы вата пробыла там ещё минут десять-двадцать.
– Спасибо вам, доктор! – Я горячо пожал руку Макэвою. – Стало легче.
Джон Макэвой приподнял брови. Наверное, полегчать должно было немного позже, что и насторожило Макэвоя. Впрочем, меня это не сильно заботило, потому что в коридоре из-за двери я слышал голос Адама.
– Надо будет ещё закапать. Я выпишу лекарство, – сказал Макэвой.
Не дожидаясь моего ответа, он сел за стол и быстро расписал мне лечение на листке бумаги. Я поблагодарил ещё раз, и мы вышли в холл, где Ровена и Адам любезно болтали о чём-то. На лице Ровены сияла улыбка, никогда доселе не виданная мною на её сухих губах, а в руках моего друга, к большому моему удивлению, всё ещё обретался таинственный ящик.
Адам оторвался от собеседницы и глянул в мою сторону, сразу же заметив торчащую из уха вату, которую я придерживал пальцем. Он слегка улыбнулся, давая мне понять, что всё кончилось благополучно. Мы распрощались с Макэвоями и окунулись в ночной холод.
Мне показалось, что сундук стал значительно тяжелее, но запах навоза от него уже не шёл.
– Ты прирождённый симулянт, – сказал Адам.
– Как прикажешь тебя понимать? – обиделся я.
Но Адам не ответил и всю дорогу молчал, а когда мы подошли к нашему дому, сказал:
– Извини, мне надо подумать.
И это в благодарность за все муки, которые я вынес ради осуществления его планов!
Адам поставил ящик на террасе под навесом, задвинув его под шезлонг, и направился в обратную сторону.
– Куда ты? – спросил я.
– Я же говорю, мне нужно подумать.
– Я могу пойти с тобой?
– Не говори ерунды, – бесстрастно было брошено в мой адрес.
Я выкинул вату из уха и поплёлся за Адамом, стараясь не мешать его думам. Вновь летели ястреб и комар вдоль одной дороги. В конце концов, решил я, комаром быть не так плохо: тебе не нужно думать и высчитывать траектории, как ястребу, что ищет жертву, паря в небесах. Комар берёт и высасывает то, что ему не принадлежит. Мне не принадлежал мозг Адама, но я брал и пользовался результатами его размышлений. А пока в белобрысой голове, как в закрытом котле, кипела работа, я наслаждался воздухом и развлекал себя на ходу прыжками по лужам, пытаясь создать из смачных шлепков некую симфонию. Получалось невыразительно, ноги опять промокли, и я переключился на отбивание ритма по бёдрам, заднице, животу и прочим музыкальным частям.
Вскоре стало ясно, что мы не просто брели, а направлялись в восточную часть острова, избрав для этого самый простой путь – вдоль моря. Оплывшие тучи скрывали диск луны, и по тропе мы ступали почти наугад. Смахивало на времена войны, когда у нас часто отключали свет и в самой деревне была непроглядная тьма, особенно в те ночи, когда луна менялась. С войны прошло несколько лет, а такое ощущение, что она закончилась лишь вчера. Почему не установить здесь хотя бы парочку фонарей? Душегубов у нас не водилось отродясь, но вам и не нужен никто, чтобы оступиться и свернуть себе шею.
Наконец нам открылась целая гирлянда огней, желтевших на фасадах домов жителей восточного Сент-Фоуи, и по ним, как по звёздам, мы проложили оставшийся путь.
Я примерно понимал, куда мы идём, хотя и предположить не мог, с какой целью. Но вот мы дошли и оказались перед дверью дома Расселов, и я всё ещё надеялся услышать голос Адама перед тем, как мы постучим.
Глава 22
Рассказ почтальона
– Думаю, тебе не стоит ходить, – вернулся голос к Адаму.
– Ну уж нет! – взорвался я.
– Тсс!
– Я пойду, – сказал я тише.
– Тебе может не понравиться то, что я буду говорить.
– Мне всё равно.
– Вот как?
– Я не буду никого защищать, если ты об этом.
Адам нахмурился.
– На тебя не похоже, – сказал он.
– Можешь быть спокоен.
