твои товарищи, Марк?
— Щас позвоню.
— Щас. Нет такого слова. Сейчас.
— Ну, сейчас. Алло, и че, где вы?
— Че, хоть бы перед товарищем не стыдился. Как из колхоза, честное слово.
— Ага, понял, понял. Ждем. Ну, все. Едут. В такси. Через десять минут будут.
— Вот и прекрасно, надо чайник на огонь поставить. А что это вы так апокалипсисом заинтересовались?
— А мы про это фильм снимаем, — разъяснил Марк. — «То, что нас ждет».
— И что нас ждет?
— Вот это мы и пытаемся понять. Только что-то никто не верит в конец света.
— А с чего им верить? Люди нынче дикие, все хотят что-то урвать, склочничают, сплетничают, воруют, будто один раз живут. Вы, что ли, верите в апокалипсис?
— Я верю. У меня день рождения 21 декабря.
— В один день со Сталиным, — заметила тетушка.
— Кстати, в этом что-то есть, что конец света назначили на день рождения Сталина.
— Бросьте эти глупости. Никто ничего не назначал. Я уже сказала, что ученые все опровергли. Если нам и следует чего-то ждать, то только того, что однажды погаснет Солнце, но это будет еще не скоро, как минимум, через несколько миллионов лет. А Сталин тут и вовсе ни при чем.
— Да, сейчас просто модно винить его во всех бедах. Всеобщее прозрение.
И тут запела спасительная трель звонка.
— Тридцать пять минут одиннадцатого, — сказала тетушка, глядя на настенные часы. — Марья Васильевна вся изведется ждать до завтра.
— Здрасьте, — растянул рот в улыбке, как Чеширский Кот, Новиков.
— Забор покрасьте.
— Теть Марин.
— Тетя Марина. Нет слова здрасьте, молодой человек, вы уж если опаздываете, так хоть говорите правильно и, прежде всего, извинитесь.
— Это, извините.
— Извините, — сказал Саня и недоуменно посмотрел на меня.
Я развел руками. Что поделать? Зато мед вкусный и есть где ночевать.
— Мойте руки и на кухню. Позже будем знакомиться. Только тщательно мойте, мне зараза тут ни к чему. — И пошла, шлепая тапками.
— Вот так, — прошептал я товарищу.
— Я все слышу.
Может, и не слышит, просто преподавательская уловка. Наверняка студенты без конца болтают на лекциях, обсуждают ее и все такое, а тут врывается такое «я все слышу», и как-то уже неудобно шептаться.
Чаепитие прошло по тому же сценарию. Марина Анатольевна расспрашивала, чем занимаются парни. Удивилась, когда узнала, что Олег кондуктор, сказала, что он похож на ее студента, но еще сильнее удивилась, когда узнала, что Саня уволился с работы и отправился с нами.
— Очень необдуманно, Александр. Очень. В наше тяжелое время надо всеми силами держаться за работу. Мало того, что необходимо покупать продукты и одежду, нельзя забывать о духовном росте, труд облагораживает человека.
— Да какое там развитие? — пожаловался Новиков. — Стоишь и ходишь, стоишь и ходишь. Еще и премию не дают.
А потом он тоже съел весь мед, и это очень огорчило тетушку Марка.
— И это не очень хорошо с желудком, что было бы, если бы с желудком было все хорошо?
— Спасибо большое. Мед очень вкусный.
Хорошо хоть не отрыгнул, а то ведь мог бы.
— На здоровье.
— Это, спасибо.
— А теперь стелиться.
И без того небольшая комната была поделена перегородкой. В тетушкиной половине стояли стол, кровать и тумбочка с телевизором, на стене висели портреты Пушкина, Есенина и постер Алена Делона. В нашей только стул и шкаф, из которого Марина Анатольевна достала постельное белье и два матраса.
— Сами застелете?
— Ну, конечно, теть Марин, — ответил Марк.
— Спокойной ночи.
— И вам тоже. Спасибо за гостеприимство. — Включил режим любезности Новиков.
— Не стоит благодарности. — И ушлепала за перегородку.
Мы быстренько расстелились и повалились на матрасы. Тетка включила телевизор, убавила громкость, но все равно было слышно.
Нам было не до сна. И совсем не из-за телевизора. Это была особенная ночь, решающая. Может, самая важная в нашей жизни. Гадание, будет или не будет этот чертов апокалипсис, отошло на второй план. Будет свидание Олега и Тани, а значит, будет и фильм, и получается, что все это я затеял не зря. Внутри меня все бурлило и кипело от нетерпения, сердце колотилось в бешеном темпе, дыхание перехватывало, и казалось, что мозг вот-вот взорвется и разлетится на части. Мне хотелось сорваться и бежать, бежать, бежать. Прямо сейчас, в эту самую секунду, нестись во всю прыть на улицу Чапаева, найти эту загадочную Таню, схватить ее и столкнуть с Олегом лоб в лоб, глаза в глаза. И пусть только попробует отказать, глядя ему в глаза. Да я как дам ей леща. Таня. Только попробуй ему отказать.
И я взглянул на Олега. И мне показалось, что он испытывает то же самое. Он вертелся, брыкался, шептал что-то нескладное, затем застывал на месте и снова ворочался.
Что чувствовали Саня и Марк, я не знаю, но мне казалось, что они тоже ощущают всю значимость этой ночи и тоже наверняка волнуются.
И только я так подумал, как Саня захрапел, как бензопила, запрокинул руки и треснул меня прямо по лбу. Переживает он, как же.
Вскоре и Марк подключился, превратив сольную партию Новикова в синхронный дуэт. Ладно, хоть этот не распускал руки. А мы с Олегом продолжали ворочаться. Еще минут через десять нас уже развлекало трио, причем Марина Анатольевна мощно и проникновенно солировала. Если бы апокалипсис решил всех развести и наступил прямо сейчас, мы бы тупо его не услышали.
Утром солнце светило мне ровно в глаза, хотя мы не были на Кавказе.
— Проснись и пой. — Улыбнулся мне Новиков, сидящий в наушниках возле ноутбука Марка
— С вами фиг уснешь, — пожаловался я.
— Кто бы говорил. Храпел так, что концерт металлики по сравнению с тобой выглядит как детский ансамбль ручеек.
— Да иди ты. Я никогда так не храпел.
— Ну вот, научился.
— А где Марк, где Олег?
— Марк в магаз ушел с Мариной Анатольевной, Олег в ванне, прихорашивается. А я материал скидываю. Хочешь посмотреть?
— Что?
— Марк, в отличие от некоторых, записал мою лунную походку.
И давай мне показывать и смеяться.
Олег вышел из ванны другим человеком. Реально без всяких шуток. Это был совсем другой Олег. И дело не в том, что
