тишину леса, спугнув мирно дремавших на ветках птиц. Даже всегда невозмутимый Гюнтер согнулся пополам в приступе смеха.
– Да ты, Щегол, не только сериалов по телеку вместе с дочкой насмотрелся, – усмехнулся Тарасов. – Признавайся, по ночам порнушку смотришь?.. Все, мужики. Посмеялись, и хватит. Давайте решать, как будем переправляться.
– Надо пойти вниз по течению и поискать самое узкое место. Возможно, река совсем не глубокая, просто очень быстрая. Надо будет на берегу закрепить веревку, я первым поплыву, потом по веревке назад отправлю круг. Так по очереди и переправимся.
– А веревка как же? – спросил практичный Василий.
– Последний ее отвяжет и поплывет без страховки, – спокойно парировал Гюнтер.
– Последним буду я, – констатировал Тарасов и пошел по краю берега. Потом вдруг остановился и спросил: – А чьи следы мы видели? Как же он переправлялся?
– Может, не надо никуда переплывать? На этом берегу следует искать лагерь? – предложил Коля Синецкий и, не дожидаясь товарищей, побежал вниз по течению реки.
Оставшихся не пришлось долго уговаривать.
Но, как оказалось, пробираться по берегу реки было не самым простым занятием. Прибрежная растительность только в некоторых местах отступала от края на какое-то расстояние. В основном же кусты и небольшие деревца росли плотно по береговой линии. Без топора путникам пришлось бы туго.
В некоторых местах, на причудливых изгибах реки, образовывался довольно узкий рукав, который при желании можно было перейти или переплыть, но теперь все почему-то были уверены, что переправляться на другой берег не стоит. Кто-то же сломал ветки на берегу?
Этот кто-то вскоре был замечен глазастым Щеглом.
Большой, лохматый мужчина в разодранной футболке сидел на берегу, опустив ноги в ледяную воду. Он не заметил, как к нему сзади подошли четверо мужчин, так как сидел к ним спиной. В руках у Володи Тарасова был пистолет. Так, на всякий случай.
– Я майор милиции Тарасов. А вы кто? – подойдя вплотную к мужчине, спросил Тарасов.
Удивительно, но сидевший, казалось, ничуть не удивился, услышав в таком безлюдном месте незнакомый голос. Он повернулся к ним лицом, и все увидели, что перед ними довольно молодой еще человек. Он был небритым, лохматым и сильно изможденным. Обернувшись, он внимательно посмотрел на пистолет и, улыбнувшись, сказал:
– Никогда не думал, что так могу обрадоваться встрече с ментом.
Неожиданно вперед выскочил Коля и, вцепившись в руку Тимофея, срывающимся от волнения голосом спросил:
– Где моя дочь? Она жива?
– Юлька-то? Спит себе в шаманкиной юрте. Жива-здорова твоя принцесса, только устала очень.
Услышав, как спокойно сказал это заросший детина, Коля только глубоко вздохнул и тут же сел на траву.
– Что-то ноги не держат, – извиняющимся голосом сказал он Володе, хотя тот и сам, услыхав благую весть, присел рядом.
– Вот видишь, Колян, я же говорил, что все будет хорошо. Жива, цела, что нам еще надо?
Тут неожиданно в разговор вступил Тимофей, к которому пропал интерес сразу после того, как он сообщил, что с девочкой все в порядке.
– Мужики, тут такие дела творятся – я уже думал, что схожу с ума. Они с этой Сигорой гребаной…
– Кто они – Марина и Троеглазов? – вступил в диалог Гюнтер.
– Уже без Троеглазова… – мгновенно погрустнел Тимофей.
– Он что, сбежал? – оживился Тарасов.
– Оттуда не сбежишь. Завалило его в пещере.
– А Марина как? – настаивал Гюнтер.
– А Марину твою… Лечить ее надо, пока не поздно, совсем с катушек съехала со своей Сигорой. Увози ее в Германию к самым лучшим докторам. Говорит, что Юлька чуть ли не принцесса айяндакская. Теперь она – хранительница Сигоры. Ужас, в общем…
Гюнтер помолчал, потом улыбнулся и сказал:
– Значит, она все-таки ее нашла.
– У-у-у… Еще один такой же, – проворчал Тимофей и, махнув рукой, продолжил: – Всех, у кого с головой в порядке, попрошу следовать за мной. Правильно я выражаюсь, товарищ начальник?
– Абсолютно. Кстати, ты так и не ответил, кто таков?
– Пошли, по дороге расскажу.
Путь до жилища Шубуун занял у них не больше получаса. За это время Тимофей, истосковавшийся по нормальным людям, не закрывая рта, рассказывал им про то, что произошло за эти дни. Даже про свой сон рассказал, в котором Троеглазов был живой и здоровый.
Гюнтер все расспрашивал про Шубуун, а Коля никак не унимался – почему именно его дочь решили сделать хранительницей Сигоры, и не отразятся ли эти события на ее психике?
…Марина сидела возле спящей девочки, как и оставил ее разбушевавшийся Тимофей. Она молча смотрела на почти потухший огонь, глубоко уйдя в свои мысли. Увидев входящего в юрту Гюнтера, она, казалось, совсем не удивилась его приходу. Просто тихо спросила: «Это ты?» – и молча протянула к нему руки. Гюнтер бросился к ней, так как вид сильно исхудавшей, какой-то изможденной возлюбленной вызвал у него легкий шок. Ему даже показалось, что она вот-вот упадет в обморок, если он ее сейчас не подхватит.
Коля бросился к лежанке, на которой спала его дочка в непонятном облачении. Он хотел разбудить ее, но Тарасов остановил:
– Надо срочно проветрить эту юрту. Не буди пока, пусть отсыпается. Тимофей, сдирай полог и все, что сможешь оторвать. Здесь такая концентрация наркотического дыма, что просто кошмар. Марина тоже, смотрю, не совсем в порядке.
– А это не отразится на Юльке, не вызовет привыкания? – нервничал Синецкий.
– По запаху вроде на коноплю похоже… – предположил Тарасов. – И часто вас всякими дымами старуха накачивала?
– Ну, когда камлания устраивала, обязательно хрень какую-нибудь из своего мешочка в огонь бросала. Но чаще что-то подливала нам в настойки, и мы спать могли сутками. И когда меня от ножевого ранения выхаживала, тоже что-то обезболивающее давала, чтобы я ничего не чувствовал.
– Ну и как? Не чувствовал? И что, кстати, за ранение?
– Забыл совсем рассказать, как меня урки беглые на перо посадили.
– Иди ты! – удивился Щегол. – Не те ли, что у нас соседнюю деревню Севиловку обнесли?
– Скорее всего, те самые. Это же целая эпопея про то, как шаманка меня с того света вернула…
Пока он рассказывал Тарасову и Щеглу историю своего чудесного воскрешения, Гюнтер обнимался со своей Мариной, а Коля сидел у спящей дочери, не в силах отвести от нее счастливых глаз.
Глава 7
Шубуун как исчезла, так больше и не появилась. Ритуальное переодевание девочки в ее наряды и, главное, оставленные атрибуты, включая Воителя, которого Тимофей благополучно утопил, говорили о том, что она ушла навсегда. Возможно, умирать…
Марина, когда пришла окончательно в чувство, долго плакала на плече у Гюнтера, вспоминая все, что с ними произошло. Следовало отдать должное такту и чуткости Гюнтера, который не стал
