близнецов.
— Тебя могли подстрелить, когда ты бегал там в темноте.
— Не, мне не настолько повезло, — невозмутимо говорю я, проскальзывая в теплую кухню.
— Что, черт возьми, происходит? — спрашивает она, ее глаза следят за моей все еще мокрой одеждой. По крайней мере, я больше не оставляю лужи везде, куда иду.
— Ты никогда не видела меня, хорошо? — Говорю я, подмигивая, проходя через комнату, аромат еды, которую она приготовила для сегодняшней вечеринки, ударяет мне в нос и заставляет мой желудок урчать.
— Ты играешь с огнем.
— Я более чем в курсе.
Когда я спешу к коридору, я чувствую, что она следует за мной по пятам. Я не спрашиваю ее. Она, вероятно, так же, как и я, обеспокоена состоянием Калли прямо сейчас.
Это не первый раз, когда мне приходится пользоваться услугами незаметной экономки Чирилло, и что-то подсказывает мне, что это может быть не последний.
Она входит в кабинет позади меня, тихий вздох слетает с ее губ, когда мы оба смотрим на отключившуюся девушку на диване.
— Они оставили ее здесь?
Я не отвечаю. В этом нет необходимости.
Подойдя, я забираю бутылку из ее пальцев, прежде чем сделать глоток и поставить ее на стол.
Опускаясь на корточки, я провожу пальцами по ее щекам, мои глаза изучают каждый дюйм ее лица. Ее макияж по-прежнему безупречен. Она выглядит красивой, умиротворенной и совсем не похожей на ту побежденную девушку, какой она была, когда я наблюдал за ней здесь в одиночестве.
— Прости, — шепчу я, нуждаясь в словах, чтобы признать, что во всем этом моя вина.
Я никогда не должен был прикасаться к ней. Никогда не должен был позволять себе иметь что-то настолько хорошее в своей жизни.
Я опускаю голову на мгновение, моя ненависть к себе берет верх надо мной, прежде чем я сделаю то, ради чего я пришел сюда.
Просунув руки между ней и диваном, я прижимаю ее к своей груди.
— Николас, — шепчет она.
Мое сердце разрывается, когда это единственное слово достигает моих ушей, но в то же время, когда она в моих объятиях, что-то еще встает на свои места.
— Я здесь, Ангел.
Останавливаясь, я отрываю взгляд от своей девочки и смотрю на Джослин, которая стоит в дверях, с любопытством наблюдая за нами.
Ее глаза смягчаются, а на губах появляется грустная улыбка.
Она знает. Она видит это. Я почти уверен, что она всегда знала, вот почему она отвернулась, когда поймала меня в комнате Калли или оставила дверь незапертой для меня в прошлом.
— Ты должен бороться за нее, — шепчет она.
— Она не моя. Она никогда не будет.
Джослин прерывисто дышит.
— Но она уже такая. Тебе просто нужно найти способ показать это остальному миру.
Я поднимаю глаза к потолку, указывая туда, где где-то над нами спят родители Калли.
— Извините меня, — бормочу я, не желая вести этот разговор прямо сейчас. Или когда-либо, если честно.
— Ты хотя бы сказал ей, что ты на самом деле чувствуешь? — Спрашивает Джослин, когда я иду по коридору к двери в подвал.
— Это не имеет значения, — шепчу я. Она не может быть моей.
— Жизнь слишком коротка, чтобы жить с сожалениями и «что, если».
Ее слова повторяются снова и снова, пока я спускаюсь по лестнице с Калли, все еще мирно спящей в моих руках.
— Утром будет больно, Ангел, — говорю я ей, укладывая ее на кровать, кладу руки по обе стороны от ее головы и смотрю на нее сверху вниз.
Мое сердце бешено колотится, мое желание раздеть нас обоих до нитки и забраться в постель с ней сжигает меня насквозь.
Что-то подсказывает мне, что теперь, когда Джослин знает, что я здесь, она сделает все, чтобы нам не помешали. Но я все еще не могу так рисковать.
Так что, в конце концов, я соглашаюсь просто переодеть ее.
Затем я подтаскиваю стул из угла и предаюсь своему любимому занятию — смотрю, как она спит, пока она пребывает в блаженном неведении.
25
КАЛЛИ
Мои глаза отслеживают Деймона на полу моей спальни, и мои брови сжимаются, когда я нахожу его одетым в белую футболку вместо его обычной черной.
Но я не подвергаю это сомнению. Я слишком рада, что он здесь, чтобы сомневаться в чем-либо прямо сейчас.
Хотя, наблюдая за ним еще несколько секунд, я понимаю его намерения, и мое сердце подскакивает к горлу.
— Они заперты, — говорю я, мой голос едва слышен, как всхлип, из-за того, как пересохло у меня в горле.
Он замирает, все его тело напрягается, как будто он не ожидал услышать мой голос, прежде чем он опустит голову.
— Ты должна была спать.
— Иди сюда, — требую я. — Не убегай от меня. Только не снова.
Боль, которая все еще остается в моей груди, сталкивается с надеждой найти его здесь, и я тянусь к нему, отчаянно желая почувствовать его прикосновение, его тепло, вдохнуть его аромат.
— Я не могу, — говорит он, его голос глубокий и завораживающий.
Он пересекает комнату, направляясь к лестнице.
— Я не должен быть здесь. Я просто…
— Пожалуйста, Николас. Ты мне нужен. Я—
— Я не то, что тебе нужно, Ангел. Я недостоин тебя. Я никогда не был, и я был глуп, полагая, что смогу быть хотя бы на секунду. Проводи больше времени с Джеромом. Он был бы хорош для тебя. Он мог бы быть тем, что тебе нужно.
Я судорожно вздыхаю, когда он исчезает из поля моего зрения, и когда мои глаза распахиваются, я обнаруживаю, что сижу посреди своей комнаты, глядя туда, где он только что стоял. Или, по крайней мере, там, где я думала, что он стоял.
Реальность такова, что его здесь нет. И никогда не было.
— Черт, — выдыхаю я, падая обратно на кровать, когда стыд охватывает меня.
Всего на минуту я действительно подумала, что—
Несмотря на стук в голове и скручивание желудка, я сажусь обратно и смотрю на себя сверху вниз.
На мне майка. Майка, которую я не помню, как надевала.
Мои глаза сканируют комнату, ища доказательства того, что мой сон был реальностью, но я ничего не нахожу. Все выглядит точно так же, как я помню.
— Черт. Это был просто сон.
Но это казалось таким реальным.
Протягивая руку, я нахожу свой телефон сбоку, точно там, где я его оставила, и вздрагиваю, когда включаю экран и обнаруживаю, что уже почти обеденное время. Я получила целый поток сообщений от Стеллы и Эмми, спрашивающих, как прошла прошлая ночь, желающих узнать, отдала ли я Джерому свою V-карту и в какой момент я собираюсь проснуться, чтобы мы могли пойти на нашу встречу в
