ног зеленые швейцарские часы Тома Камминса. Она смотрела на них с ненавистью – своим присутствием в ее гостиной часы доказывали, что Марлин Грей повинен в убийстве. Но она твердо знала, что должна сделать.
Кендра и Тронкалли сели рядом, и муж набрал номер с визитки.
– Детектив Стюарт? – начал Тронкалли и сделал глубокий вдох. – Кажется, мы с женой нашли улику, которую вы у нас искали.
В понедельник утренний выпуск «Сент-Луис Пост-Диспэтч» с заголовком «Арестованы двое подозреваемых по делу об убийстве двух девушек; полиция сняла обвинение с их двоюродного брата; дело принимает новый оборот». В статье кратко сообщалось об аресте двух новых подозреваемых, но имена Реджиналда Клемонса и Марлина Грея не упоминались.
Автор статьи задал Джейкобсмейеру вопрос о том, почему ранее Том Камминс якобы дал признательные показания. Джейкобсмейер ответил, что тот «очевидно находился после инцидента в состоянии аффекта». На момент выхода выпуска Марлин Грей провел под стражей меньше трех часов, и, несмотря на снятые с Тома обвинения, информация о его непричастности к преступлению поступала скудно и выглядела неубедительно. Общественное мнение Сент-Луиса не спешило встать на защиту Тома Камминса.
Дэнни Тэсс, как и ее двоюродной сестре Тинк, было шестнадцать, и она училась в средней школе Уэнтзвилла. Обладательница длинных светлых волос и ярко-голубых глаз, член сборной школы по футболу, среди сверстников она пользовалась популярностью. Ее мать Лайза, сестра Джина и Джинны, безумно гордилась своими тремя детьми – умными, спортивными, хорошо воспитанными. Дэнни хотела было уговорить мать разрешить ей в понедельник пропустить школу, но знала, что это бесполезно. Большую часть выходных она попеременно то загоралась надеждой, то впадала в отчаяние, и почти не спала. Как и все остальные родственники, она испытала огромное облегчение, узнав в субботу, что Тома освободили, а на следующий день два новых ареста обрадовали ее еще больше. Но на душе у нее все равно скребли кошки, и ей меньше всего хотелось возвращаться к учебе. В то утро она пришла в школу усталой, взвинченной и глубоко несчастной.
Зато Дэнни Уинфри был счастлив, что наступил понедельник. Выходные выдались у него напряженными, и в школу Уэнтзвилла он шел с удовольствием. Его подруга, Аманда, еще не до конца осмыслила то, о чем он рассказал ей тогда в ванной, но видела, что ему явно плохо. Она старалась вести себя как обычно, используя классический прием: не буду об этом думать, и все само как-нибудь рассосется.
Уэнтзвилл был тихим районом, и новость об аресте Марлина Грея всполошила всю школу. Дэнни Тэсс чувствовала себя неуютно – она видела, что ее друзья стараются вести себя деликатно, но шепоткам у себя за спиной предпочла бы прямой открытый разговор о трагедии. Она твердо настроилась с достоинством выдержать учебный день и не позволить сомнительной славе, внезапно свалившейся на ее семью, отравить ей жизнь; все эти пересуды начали ее раздражать. Неужели люди не понимают, что их семейное горе важнее любых сенсаций? Она угрюмо захлопнула свой шкафчик, сдула с глаз челку и решительной походкой направилась на четвертый урок.
Детектив Уолш заслонил глаза рукой от слишком яркого полуденного солнца; они со Стюартом как раз остановили машину на парковке школы Уэнтзвилла. Сразу за ними затормозила еще одна машина, выпустив двух инспекторов по делам несовершеннолетних по округу Сент-Чарльз, и все четверо двинулись к зданию.
Несколько минут спустя Дэнни Тэсс, прижавшись вместе с одноклассниками к окну, наблюдала, как полицейские выводят из школы белокурого новенького в наручниках. Тот шагал между офицерами в форме, стыдливо опустив лицо. Тогда Дэнни еще не знала, что паренька зовут Дэниел Уинфри, и даже не догадывалась, что его арестовали за изнасилование и убийство ее двоюродных сестер.
Позднее в тот же день представителям прессы назвали имена Грея и Клемонса. К вечеру понедельника в кварталы, где проживали подозреваемые, буквально ринулись репортеры. Джеки и Шейла смотрели выпуск новостей на канале NBC в гостиной Джинны, испытывая сдержанное удовлетворение: наконец-то журналисты обратили свои камеры в нужную сторону. Репортеры опросили нескольких соседей Клемонса, и те единодушно изумлялись тому, что тихоня Клемонс, сын священника, арестован по подозрению в столь жестоком преступлении.
Особенно удивлялся сосед Клемонса Баффи Гарнетт:
– Он вроде казался неплохим парнем, знаете, таким спокойным. Не затворник, конечно, – любил компании, но и не буян. Я с ним буквально вчера виделся, и он сказал, что как раз нашел работу… Я и подумать не мог, что он способен на такое. Он всегда был таким милым и вежливым – в жизни бы не поверил, что он может вытворить такое.
Соседка Патриция Галли знала Клемонса с четырех лет и характеризовала его как «сдержанного и дружелюбного ребенка». На ее памяти он никогда не вступал в перепалки с другими детьми, не матерился, был учтив со взрослыми. По ее словам, он с малых лет вел себя по-джентльменски.
Другая соседка, Марделль Мекфессэл, рассказала, что Клемонс частенько помогал ей подстригать газон и выносил за нее мешки с палой листвой. «И ни разу ни гроша не взял за труды», – добавила она.
Соседи сокрушенно качали головами и делились своими мнениями о подозреваемых; их дети беззаботно гоняли по улице на велосипедах.
На своем крыльце сидела уставшая Ева в джинсах и мешковатом свитере. Улыбка на ее лице, очевидно, была проявлением защитной реакции. Рядом с ней пристроилась журналистка, Сандра Хьюс, одетая в серый костюм от дорогого портного. Женщинам явно было неуютно в компании друг друга, но необходимость удовлетворить любопытство публики не давала журналистке уйти.
– Я не одобряю того, что он сделал, – говорила Ева в поднесенный Хьюс микрофон. – Но я люблю его. Видимо, ему в последнее время приходилось труднее, чем мне казалось.
Реакция Евы удивила Хьюс, – обычно близкие подозреваемого утверждают, что не верят в его виновность – и она перебила девушку:
– Так как, по-вашему, – Грей виновен или нет?
Ева, нервно наматывавшая на палец прядь волос, запнулась и с той же вымученной улыбкой ответила:
– Честно говоря, зная Марлина, я бы сказала, что нет. Это не в его… Это совсем на него не похоже. Но факты… То есть говорят… Говорят, что, судя по всему, это правда был он.
Завершив интервью, Хьюс вернулась в студию. Ведущий новостной программы покачал головой:
– Знаешь, Сандра, в полиции говорят, что это самое запутанное и странное дело из всех, что они помнят. Чтобы направление расследования всего за пару дней так резко поменялось…
– Это да, – ответила Хьюс. – Просто невероятно.
Камминсы уже покинули Сент-Луис и не имели возможности наблюдать за восстановлением доброго имени Тома. К
