адреналина, злости, агрессии или какого-нибудь другого раздражителя наделать непоправимых ошибок. Причин бесконечное множество.
Я надеялась, что он ответит до того, как в комнату зайдет Мари, и тогда я смогу понять, на что надеяться в будущем при общении с этим оборотнем. Секунды тикали, отмеряя свое привычное течение, а мое сердце выпрыгивало из груди от ожидания. И Ник ответил:
– Не знаю почему, но хочется поддержать твою веру. Да, ты права. Я соврал. Я общаюсь с Доном. Наше общение возобновилось примерно год назад, и не я инициатор. Дон сам разыскал меня и попросил помощи, но в чем она заключается, пока не скажу. Еще не пришло время. И я не просто верю, я знаю, что моего друга можно вернуть в нашу среду не изгоем. Необходимо подвести его к этому решению и убедить остальных, что он справится.
С моих уст слетел вздох облегчения, а с души упала гора тревог. У меня появился верный соратник, с помощью которого смогу убедить и всех остальных – необходимо верить во второй шанс. А значит, в дальнейшем остается меньше поводов для ошибок, и молодое поколение более уверено посмотрит в будущее. И не имеет значения человек ты или оборотень.
Больше мы в этот вечер не затрагивали тему о Доне. Вскоре Мари принесла ужин и, пожелав приятного аппетита, сбежала к своему ненаглядному мужу, а мы поели, немного поговорили о всяких мелочах и распрощались до следующего дня.
Глава 8
Проснулась рано утром, словно заново рожденной, энергия переполняла, но занять себя, как оказалось, совершенно нечем. В Панактунк в течение всего дня шли последние приготовления к сэнтеко. Я же старалась не путаться под ногами, а ведь так хотелось с кем-нибудь поговорить. Суматоха начала стихать к закату, и я решила, что можно выползти на улицу и подождать в беседке, вряд ли бы я там кому-нибудь помешала. Но прежде, чем выйти из дома, залезла в рюкзак за перчатками и натолкнулась в одном из карманов на мобильный телефон. Он здесь бесполезен (связь отсутствовала, да и зарядить нечем), но машинально нажала на включение, телефон издал тихий писк, экран заморгал, появилась заставка. Батарея почти полная. Я пролистнула последние сообщений от Марьям (двухнедельной давности) и залезла в полупустой «блокнот»: парочка стихотворений, три рецепта и список с продуктами.
Перечитывая последнее стихотворение, подумала, что было бы неплохо обзавестись дневником и записывать важные детали из моей новой жизни. Но вспомнив о запрете, разочарованно вздохнула и выключила телефон. Я не готова идти против вековых правил чужого народа. Но, возможно, когда-нибудь…
Беседка пустовала, дом погрузился в синеватую пелену сумерек: тоскливую и навевающую сомнения. Солнечный круг скрылся за темной полосой леса. Скрипнула металлом скамья и зашуршали сухие листья. А я поежилась от холода, накинула капюшон вязаной кофты на голову и присела на холодное деревянное покрытие.
Уставившись на свои ладони в шерстяных перчатках, пару раз сжала пальцы в кулаки, разгоняя кровь, и прислушалась. Где-то недалеко разговаривали две женщины, смеялся ребенок. И все равно одиноко. Я призадумалась о предстоящем ритуале.
У каждого народа на Земле есть обычаи, обряды, ритуалы, верования, но в большинстве своем – это устаревшие предрассудки или дань моде. Нынче модно венчаться; модно покупать традиционную одежду и надевать ее по любому поводу только ради хвастовства; модно праздновать все праздники подряд, особенно религиозные, при этом, не сильно разбираясь к какой именно религии они относятся. Мода уродлива и эксплуатируют все подряд. Я всегда скептически относилась к подобным вещам, хотя бабушка и упрекала, постоянно указывала на мою неправоту. Наверное, поэтому я сейчас полна противоречий. Значим ли ритуал «Сэнтеко», как говорят, или важно просто верить? И нужен ли он мне?
Я размышляла о ритуале, пока не услышала оклик: «Аврора!» Возле дома стояла Оливия. Девушка держала зажженную свечу и, слегка склонив голову набок, рассматривала меня.
– Привет, Олив. Мы сегодня еще не виделись.
– Привет. Не замерзла на улице?
– Нет. А который час?
– Не знаю. Но до сбора возле костров остались считанные минуты. Идешь?
– Да, – я поднялась со скамьи и, улыбнувшись, чтобы скрыть нервозность, весело добавила:– Я же одна из центральных героинь сегодняшней ночи. Как такое можно пропустить.
– Если не хочешь, тебя никто не заставит участвовать. Или в чем-то сомневаешься, но боишься спросить?
– Не боюсь. Да и спрашивать некого. Все заняты.
– Могу я попробовать ответить. Я проходила сэнтеко.
С вопросом я не затянула:
– Ты видела своего волка?
– Нет. Да, и никто не видит. Все происходит иначе. Ты видишь сущности других, а они тебя. Себя же можешь только почувствовать, понять, что на смену человеку пришел зверь. И даже, если твой волк не проснется, все равно появится связь с остальными. Очень похоже на погружение всех в единое сознание.
– Этого я не знала.
Было над чем подумать, но времени не осталось.
– Идешь? Или есть еще вопросы?
– Иду.
Возле трех огромных костров собрались все, кроме детей и подростков, не достигших положенного возраста для прохождения ритуала.
– Где мое место?
– На любой из шкур.
– Шкур?
И впрямь. А я и не заметила. Вокруг одного из костров не выставили скамьи, как возле остальных, а уложили куски темного меха.
– Я не замерзну?
– Нет, под ними деревянная основа, так что присаживайся. Не бойся.
– Ладно.
Я опустилась на ближайшую шкуру и протянула озябшие ладони к огню. Именно сейчас я чувствовала себя, как говорят у нас: «Не в своей тарелке».
Оглядевшись по сторонам в поисках Мари, увидела ее переговаривающейся о чем-то с Варганой.
– Почему Мари не подходит к нам?
– Ей запрещено участвовать в сэнтеко из-за ее «положения».
– Из-за малыша?
– Да. Она должна сейчас уйти, а ты постарайся не нервничать. Когда услышишь песню, тебе поднесут чашу с травяным отваром. Выпей его полностью.
– Зачем?
– Он поможет погрузиться в подобие транса. Ты думаешь, что нервничаешь одна? Но это не так. Оглянись вокруг и увидишь, что те, кому выпало в этом году проходить ритуал, тоже переживают, хотя и подготовлены в отличие от тебя.
Вокруг костра рассаживались подростки. Все соблюдали тишину, но на лицах читалась тревога, напряжение. Никто из присутствующих не обращал внимания на меня и остальных членов племени. В трудную минуту срабатывает защитный рефлекс, и чаще всего он выражается в привычном людском эгоизме, то есть каждый сам за себя. Исключение – страх за ближнего. Это когда уверен, что опасность ближе к тому, кого любишь сильнее себя.
– Сколько по времени займет ритуал?
– Всегда по-разному.
