бы полякам Львов и нефтяные районы на юго-востоке от Львова. Он, Рузвельт, не настаивает на своем предложении, но хочет, чтобы советское правительство приняло это во внимание.
Наиболее же существенной частью польского вопроса является вопрос о создании постоянного правительства в Польше (И это было самым главным, по поводу Львова — это так, реверанс в сторону поляков).
Однако Рузвельт считал, что «США, Англия и Советский Союз могли бы помочь Польше создать временное правительство до того времени, пока не появится возможность произвести свободные выборы в стране. В этом направлении следует сделать что-то новое, что-то подобное струе нового свежего ветра в этом темном вопросе».
В Ялте Рузвельт предложил принцип проведения многопартийных выборов на освобожденных Красной Армией землях и формирование коалиционных правительств (с фактической ориентацией на Запад). Это было бы приемлемым для Советского Союза лишь на переходный период после поражения гитлеровской Германии. Но, как в те дни заметил Молотов, коалиционные правительства в Восточной Европе долго не протянут.
Сталину было хорошо известно, что ни у американцев, ни у англичан нет четкой политики в отношении послевоенного будущего стран Восточной Европы. У союзников не существовало ни согласованности в этом вопросе, ни специальной программы. Все, чего они хотели, — это вернуть к власти в Польше и Чехословакии правительства, находившиеся в изгнании в Лондоне.
Все это говорило о том, что существовала возможность обеспечить в Ялте приемлемое для советской стороны разделение сфер влияния в послевоенной Европе и на Дальнем Востоке.
В Ялте согласились — и Сталин тоже, — что польское правительство в изгнании должно получить в новом коалиционном правительстве Польши несколько важных постов.
Требования Рузвельта и Черчилля, выдвинутые в Ялте, показались советскому руководству крайне наивными: с точки зрения Москвы, состав польского послевоенного правительства будут определять те структуры, которые получили поддержку со стороны Красной Армии.
Позиции союзников относительно организации такого правительства и его персонального состава первоначально сильно расходились. Но дебаты в Ялте завершились тем, что Рузвельт и Черчилль уступили Сталину: было решено видоизменить существующее в Варшаве с января 1945 года правительство, где все решающие посты занимали коммунисты, включив в него несколько представителей либеральной демократии, «лондонцев».
Но Ялтинская конференция не определила персонального состава этого нового правительства. Было решено уполномочить наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова, послов США и Великобритании в СССР А. Гарримана и А. Керра сформировать состав этого правительства. Была создана так называемая «комиссия трех».
И на заседаниях конференции, и потом, на заседаниях этой новой комиссии, называлось много имен деятелей польской эмиграции и подполья, желаемых, по мнению западных союзников, быть в составе польского правительства.
По персональному составу сразу возникли горячие споры. Советские дипломаты резко возражали против приглашения на переговоры и в состав будущего правительства крупных деятелей крестьянского движения В. Витоса (из Польши) и С. Миколайчика из Лондона. Советская сторона требовала, в качестве непременного предварительного условия, публичного признания ими итогов Ялтинской конференции по польскому вопросу — признания границ и участия коммунистов в правительстве.
Точку во всех разговорах о «судьбе Великой Польши» поставило выступление Сталина 6 февраля 1945 года на одном из заседаний Ялтинской конференции, где рассматривался вопрос о Польше. Советский лидер изложил свое видение этого вопроса, а также познакомил с целями СССР в Польше.
Эта позиция, поданная четко и понятно, прекрасно убедила и Черчилля, и Рузвельта. Она была изложена в отчете о Ялтинской конференции.
Позиция эта была настолько логична и исторически правильна, что в Польше до сих пор предпочитают о ней умалчивать — слишком уж она разоблачает лондонских польских деляг.
Вот подлинная стенографическая запись речи Сталина:
«Как только что заявил Черчилль, вопрос о Польше для британского правительства является вопросом чести. Это понятно. Со своей стороны, однако, я должен сказать, что для русских вопрос о Польше является не только вопросом чести, но также и вопросом безопасности. Вопросом чести потому, что у русских в прошлом было много грехов перед Польшей. Советское правительство стремится загладить эти грехи. Вопросом безопасности потому, что с Польшей связаны важнейшие стратегические проблемы Советского государства.
Дело не только в том, что Польша пограничная с нами страна. Это, конечно, имеет значение, но суть проблемы гораздо глубже. На протяжении истории Польша всегда была коридором, через который проходил враг, нападавший на Россию. Достаточно вспомнить хотя бы последние тридцать лет: в течение этого периода немцы два раза прошли через Польшу, чтобы атаковать нашу страну. Почему враги до сих пор так легко проходили чрез Польшу? Прежде всего потому, что Польша была слаба. Польский коридор не может быть закрыт механически извне только русскими силами. Он может быть надежно закрыт только изнутри собственными силами Польши. Для этого нужно, чтобы Польша была сильна. Вот почему Советский Союз заинтересован в создании мощной, свободной и независимой Польши. Вопрос о Польше — это вопрос жизни и смерти для Советского государства.
Отсюда крутой поворот, который мы сделали в отношении Польши, от политики царизма. Известно, что царское правительство стремилось ассимилировать Польшу. Советское правительство совершенно изменило эту бесчеловечную политику и пошло по пути дружбы с Польшей и обеспечения ее независимости. Именно здесь коренятся причины того, почему русские стоят за сильную, независимую и свободную Польшу.
Теперь о некоторых более частных вопросах, которые были затронуты в дискуссии и по которым имеются разногласия.
Прежде всего, о линии Керзона. Президент предлагает, чтобы советское правительство уступило полякам Львов и некоторую часть Львовской области. Черчилль считает, что такой шаг был бы жестом великодушия со стороны СССР. Однако должен заметить, что линия Керзона придумана не русскими. Авторами линии Керзона являются Керзон, Клемансо и американцы, участвовавшие в Парижской конференции 1919 года. Русских не было на этой конференции. Линия Керзона была принята на базе этнографических данных вопреки воле русских. Ленин не был согласен с этой линией. Он не хотел отдавать Польше Белосток и Белостокскую область, которые в соответствии с линией Керзона должны были отойти к Польше.
Советское правительство уже отступило от позиции Ленина. Что же, вы хотите, чтобы мы были менее русскими, чем Керзон и Клемансо? Этак вы доведете нас до позора. Что скажут
