– То есть для ритуала не нужны жертвы? – осторожно поинтересовалась Мара. – Только затмение – и сам факт того, что я существую?
– И присутствие Четырех, конечно… – Густав спохватился. Замолчал и хитро прищурился. Теперь это был все тот же привычный смотритель маяка. – Даже не пытайся лезть. Ты все равно нас не вычислишь. Думаешь, ты первая? Да разве что местные жирафы еще не ломали голову над нашими именами. Тебе и так повезло, ты знаешь больше, чем многие. Пойми, наконец, здесь тебе никто не враг. Расслабься и наблюдай за самым важным событием за всю историю солнцерожденных. И скажи спасибо, что я вообще тебе все это рассказал, а не выставил вон и не позвал охрану Очинга.
– Спасибо, Густав, – она поднялась и чинно склонила голову, как на приеме у королевы. – Пойдем, Нанду. Мы выяснили, что хотели.
Конечно, это был все тот же Густав, но что-то заставило ее включить осторожность и держаться от него подальше. Особенно после рассуждений о предназначении рядом с заточенным кинжалом. Как будто внутри старого смотрителя пряталась другая личность, сильная и непредсказуемая, и рисковать, испытывая ее терпение, не хотелось.
– Что-о-о? – бразилец вскинул брови. – Уйдем вот так?! Оставим его?..
– Пойдем, говорю. Мы. Все. Выяснили, – она посмотрела на него выразительно, давая понять, что самое время сваливать. И он сдался.
Церемонно распрощавшись, они с облегчением вернулись на улицу.
– Надо вернуться к Дзагликашвили, – решительно выдала Мара, когда они отошли на безопасное расстояние. – Нам сейчас не нужны лишние проблемы.
– Но… Ты что, серьезно? Собралась оставить Густава там? После всего, что он сделал? А Даниф? Хочешь, чтобы он просто так торчал в тюрьме? За убийства, которого не было?
– Послушай, – она понизила голос, взяла Нанду под руку и настойчиво повела к шатру Очинга. – Густав не должен заподозрить, что мы имеем что-то против. Он все равно больше ничего не скажет– да нам и не нужна его помощь, чтобы вычислить остальных.
– Но как тогда... – недоумевал он.
– Спокойно. Сейчас мы послушаем сказки Очинга и его жены. Потом улучим момент, обсудим все с Джо и Брин. Даже хорошо, что они участвуют в ритуале! Смогут что-то разнюхать во время подготовки. А мы втихаря свяжемся с папой.
– Может, сразу позвоним Кошкиной?
– Не знаю… – она покачала головой. – Не знаю. Может, это она работает на Союз? Подкинула камеру, которую сама же нашла?
– Да ну… – Нанду поморщился. – Нет. Не сходится. Если бы она работала на Союз, не было бы никакого расследования. Сразу бы признала несчастный случай. Ну, может, провела бы формальный обыск. Да она бы первая стянула камеру и уехала! Зачем ей втягивать нас, устраивать цирк со слежкой, допросами?
– Для достоверности? – предположила Мара, подходя к шатру Очинга.
– Шутишь? Столько геморроя – просто чтобы отвлечь нас? Если бы не она, нам бы и в голову не пришло, что Густава убили. Нет, она не в Союзе, – Нанду крепче сжал руку Мары. – Я думаю вот что: звонить надо всем. Папе твоему, деду, Кошкиной. Не могут же быть замешаны все! Заодно и поймем, кто чист!
– Я одного не пойму… – протянула она. – Густав сказал, что все четверо должны быть на ритуале. С ним понятно, но остальные? Значит, они все здесь? Помнишь, он сказал, что на Линдхольме после них больше никого нет. Больше нет! Понимаешь?
– Значит, кто-то все-таки был, – догадался Нанду. – А потом уехал. Так?
– Именно! Последней с острова уезжала Кошкина. С Данифом. А потом только мы. И если это не Кошкина и не Даниф, значит… – они встретились взглядами и замолчали, напуганные внезапной догадкой.
– Значит, это кто-то в нашей экспедиции, – шепотом закончил Нанду.
– Где вас носит?! – из шатра Очинга выглянул Ричард. – Я уже привел остальных, нет только вас! Мне опять попадет! Я-то думал, европейцы следуют правилам…
– Я из Бразилии, – виновато пожал плечами Нанду и нырнул в шатер.
– А я из России, – шепнула Мара. – Считайте, отдельный континент.
Она изо всех сил старалась делать вид, что ничего не произошло. И все-таки шестеренки усиленно работали. Кто? Неужели Дзагликашвили? Мара покосилась на грузинку – да нет же. Не может быть! Во-первых, на одни только уговоры ушло несколько недель. Во-вторых, мифологичка слушала Очинга с жадным вниманием девочки-подростка. Словно это не вождь сидел, важно раскинув ноги, а какой-нибудь сладкоголосый попсовый мальчик наяривал на блестящей гитарке. Но если не Дзагликашвили, не Мара и не ее друзья – то кто? Слабак Зенггуанг? Смертолюбивый Мбари? Или Зури, веселая девочка-зебра?..
В шатре стало теснее: уже хотя бы из-за Джо. А еще Брин сидела с такой прямой спиной, будто ей в позвоночник воткнули лом. Мара сразу поняла: что-то стряслось. Обиду исландки можно было почуять даже с прищепкой на носу. Плечи едва заметно подрагивали – Брин сдерживала слезы. Яростно царапала карандашом в блокноте, записывая очередную легенду про славные деяния Мукасы. Такой почерк у нее был только от стресса – обычно исландка любила мельчить, филигранно выводить кружево букв. Теперь же черкала хуже Нанду.
Мара покосилась на Джо. Скала. Даже слишком невозмутимый, если это вообще возможно. Поссорились. Что-то случилось в палатке его вождя, и надо было это срочно выяснить. Срочно – но не раньше, чем Очинг устанет говорить. Или проголодается.
Часа через два, которые тянулись не меньше вечности с хвостиком, верховный лев, наконец, тяжело вздохнул, похлопал себя по животу и объявил об обеде. Из всех присутствующих расстроилась только Дзагликашвили. Из палатки она выходила с видом ребенка, которому купили мороженое, но дали лизнуть только один раз.
– Можно мы поедим фруктов у себя? – умоляюще спросила Мара.
– А как же твой живот? – нахмурилась было грузинка, но быстро сдалась. – Ладно, ешьте, что хотите. Ричард нахваливал местную мясную похлебку, я не прощу себе, если не попробую. Встретимся через час – и двинемся дальше, к масаи. Зури уже договорилась с их шаманом.
– Жду не дождусь, – брякнула Мара, но сарказм Дзагликашвили не уловила и грузно поковыляла к походной столовой.
Когда она отошла на достаточное расстояние, Мара отвела друзей на пустынный пятачок – к большому дереву. Вокруг него метров на десять не было ни одной палатки, видимо, люди опасались древолазающих львов, которые, по рассказам Ричарда, ближе к вечеру кучковались на ветках, как перезрелые бананы. Убедившись, что крона чиста, Мара прислонилась к стволу.
Торопливо, сбивчиво и эмоционально, будто спортивный комментатор, она изложила последние новости. Она ждала, что Брин с ума сойдет от такой сенсации, сразу начнет названивать Кошкиной или строить безумные теории по поводу загадки Четырех, но та только поджала губы.
– Ясно, – сказала она, дослушав до конца.
– Что?! – ахнул Нанду. – «Ясно»? Да Джо удивился больше тебя! Ты только взгляни в это лицо, – он взял индейца за подбородка. – Да он просто в шоке!
