Но бить его, конечно, не собираюсь. Хотя от его ответной усмешки, словно он и правда не боится, сразу так чешутся кулаки.
- Ну, рассказывай, Станислав, что это было?
- Я люблю её, - впивается он в меня острым взглядом, как глупый комар в слоновью кожу.
О, мой бог! За что боролись на то и напоролись, называется. А я-то его просто корыстным считал, эгоистичным и честолюбивым, да к тому же педиком. А он вон оно чё, Михалыч.
- Кого? - на всякий случай уточняю я. А то заплаканная Маринка в его машине определённо не даёт мне покоя.
- Викторию.
- Вику?! И когда только успел, - засовываю руки в карманы. Но скепсис на моём лице его не останавливает.
- А ты? - усмехается он. - И я её тебе не отдам.
- Не отдашь? - что-то его внезапное слабоумие начинает меня бесить. - Ничего не попутал? Она уже моя. Моя жена. И ты уже проиграл, мальчик.
- Нет, - упирается он, как упрямый осёл. На что только рассчитывает? А ведь он казался мне умнее, проницательнее, но тут просто какая-то клиника.
- И я слов на ветер не бросаю, Станислав. Я тебя предупредил. Ты сделал свой выбор.
- Да плевать мне на эту карьеру, - разбитая губа опять начинает кровить, но он небрежно вытирает кровь рукой. - Плевать! Как вы мне все омерзительны. Как надоели, под каждого прогибаться. Самодовольные, пресыщенные, кичащиеся своим богатством царьки. Думаешь, раз у тебя много денег, так ты поймал бога за яйца? Считаешь, имеешь право мне указывать, с кем я могу общаться, а с кем нет? Кто ты вообще такой, чтобы я тебя слушался?
- А кто ты такой, чтобы я позволил тебе прикасаться к моей жене?
- К фиктивной жене, Берг, - вздёргивает он подбородок и нагло лыбится. - И я уже прикоснулся.
Я дёргаюсь в неконтролируемом порыве ещё раз отрихтовать ему табло, но лишь сжимаю кулаки. Ладно, он в курсе, что этот брак не настоящий. Возможно, Вика и поделилась с ним даже условиями этой сделки. Но, сука, в то, что она ему дала, я не верю. И даже если это неправда, желание его убить только усилилось. И убить не сразу - отрезать от него каждый день по кусочку, чтобы мучился, как я сейчас, представляя его с Викой.
— Ты врёшь, — усмехаюсь я равнодушно.
— А ты попробуй докажи обратное, — лыбится он ещё шире и сплёвывает потёкшую просто ручьём кровь. — Надеешься, она тебе признается? Так я намекну. У неё как раз на днях были месячные. Думаешь, откуда я это знаю?
Сука! Нет! Я убью его сейчас. С хрустом разминаю пальцы, представляя, как они впечатаются в его аристократическую рожу.
— И её квартиру, — смотрит он на мои руки так равнодушно, словно готов умереть и давно смирился с этим. — Ты не получишь её, Берг. Я нашёл на неё покупателя. И даже получил залог. Так что, извини, слишком самоуверенный Алекс Берг, но ты проиграл. Решил, что я обоссусь со страха? Решил, что пригрозишь, и завиляю хвостом? Отсоси!
— Идиот! — качаю я головой, не веря своим ушам. — Ну просто полный кретин! А для чего, по-твоему,
я её покупаю? Ты думаешь, мне нужна эта халупа? Мне?
— А мне плевать.
Что-то неправильное звучит в его словах. Какая-то ложь. Режет слух, как фальшивая нота. Но не успеваю понять, что именно не так. Да и не хочу разбираться.
— Александр Юрьевич!
Если бы не тоненький голосок Марины, отхватил бы сейчас Стасик таких пилюлей, что ещё месяц ссал бы кровью. Но если он думает, что меня уделал — сильно ошибается. Я проиграл раунд, но ещё не бой.
— Александр Юрьевич, простите, — переминается она, боясь подойти. — Звонили из третьего «Айсберга». Там трубу прорвало с горячей водой прямо в зале.
— Твою мать! — разом забываю обо всём личном. Экстренно включается режим «руководитель». — Так пусть эвакуируют людей, вызывают аварийные службы, неужели и это должен решать я?
— Они вызвали. И «скорую». Есть пострадавшие.
— Да что ж такое! — тяжело выдыхаю. Просто напасть какая-то. То одно, то другое. — Вызывай срочно машину. Я еду. И охране позвони, пусть ни под каким предлогом не пускают внутрь прессу. — Прости, Станислав, — ласково хлопаю хмурого парня по плечу на прощанье, — к сожалению, у меня дела. Твоя информация, конечно, занимательна, но ничуть меня не впечатлила. А ещё раз увижу возле моей жены, оторву тебе яйца. И если ты думаешь, что это очередная пустая угроза, то сильно ошибаешься. Хотя, если и на собственные яйца тебе плевать, твоё дело. Пока, Стасик!
Что-то не заладилось с этой свадьбой. На собственном банкете меня точно не будет.
Вика с Ефремычем беседуют возле машины. И она выглядит, словно ничего и не было. Ни следа слёз на лице. Почистила пёрышки и опять как новенькая. Как это издевательски звучит после откровений Стасика. Новенькая, чистенькая. Нет сил её видеть, нет сил на неё не смотреть. Коротко поясняю ситуацию. Даю распоряжения.
— Девушку доставьте, куда скажет, — это водителю. — Марина, ресторан отменяй, и ты на сегодня свободна. Ефремыч?
— Я с тобой, Сань. И вызову-ка я своих архаровцев. Пусть опытным глазом посмотрят. Что-то не нравится мне эта авария.
— Ну, давай тогда в машину, — открываю дверь. — Мишка подхватит нас по дороге. Марин?
Но она отказывается ехать с нами. Косится на курящего Стаса. Что же ты делаешь, дурочка? Только что я ей могу ей возразить? Пусть едет с ним, раз хочется горя хапнуть. Сколько уже я могу её спасать?
— Мне показалось, или Маринка как-то неровно дышит к этому Шуваловскому ублюдку? — мой бывший тесть остёр не только умом, но и на язык.
— А чему тут удивляться? — хмыкаю я, разглядывая уже неактуальные пропущенные звонки. Потерпят. Приеду, разберусь на месте. Набираю Михаила, даю указания ему.
— Маринка работала личной помощницей у его матери. А он, понятное дело, тоже там ошивался. Не знаю, что там было — не было. Свечку не держал, — поясняю после звонка.
— Ты говорил, мамаша её совсем затиранила?
— Я Маринку потому и забрал. Наткнулся в подъезде. Рыдает. На щеке след от пощёчины. И до этого видел несколько раз, как эта престарелая стерва ей понукает. Тупая как пробка, но на генеральские денежки даже какой-то бизнес смогла организовать.
— Подстраховалась, — хмыкает Ефремыч. — Век любовницы не долог. А эта, видишь, дура не дура, а умудрилась ему и щенка родить, и денег отхватить.
— Он и до сих пор приезжает часто, — вспоминаю холёного отца Стасика — генерала в отставке. Они похожи. Та же стать, та же выправка, те же идеальные черты лица. И вспоминаю неожиданно Крошку, законную дочь того генерала Шувалова. Она мне своего сводного братца и порекомендовала в риелторы. Заехать её, что ли, по старой памяти навестить? Всем врагам назло. Она девица не гордая, уверен, примет. А то так тошно на душе, хоть вой. Брак не брак, а я в моногамности не подписывался.
