После рыбалки я дома день приводила себя в порядок: мылась, приводила ногти в порядок, ела и просто спала. А на следующее утро пошла на рынок. Он близко — для пробы сил пойдет.
Погода отличная. Солнце светит во всю, а я в пестрой, выцветшей панамке топаю по пыльной дороге. И все хорошо было, пока переходя дорогу, я не увидела машину, похожую на ту, на которой меня катал водитель Славки.
Номера не успела сравнить — так растерялась от неожиданности, однако почему-то подумала, что это та самая машина!
Сердце ударилось о ребра так, что от боли потемнело в глазах. Прибавив шаг, я как дурочка запрыгнула в подвернувшийся на остановке автобус и, осторожно поглядывая через тетку, сидевшую у кона, проводила взглядом машину, свернувшую как раз на нашу улицу…
«Вика, у тебя паранойя!» — осадила себя. И вообще, глупая. Ну даже если это кто-то от Славки и что? Чего убегать-то?
"К черту», — решила я. Но, невзирая на принятое решение, все мысли крутились вокруг той машины.
На следующей остановке я вышла и пошла пешком обратно. Кое-как дошла до рынка, и потом, уже выбрав косточки для Васьки, спохватилась, что кошелек-то остался дома. Разве что в кармане кофты завалялась мелочь, на которую оплатила билет.
В результате только и смогла, что на развес купить самого дешевого печенья «Мария», да для кота упаковку корма.
Ну и ладно. В конце концов, я давно хотела объем жопы убавить. Вкусненького же куплю завтра, когда поеду в город. Все равно хочу увидеться с ВерПалной и Маринкой.
Однако подходя к дому, я волновалась, гадая: та машина или нет?
Сердце стучало как ненормальное, руки потели, а в виски постреливало болью. Кажется, этот любовный роман сделает меня инвалидом.
Однако когда вошла в дом, папа спокойно сидел с кроссвордом. Увидев меня, он поднял голову и удивленно заметил:
— Не знал, что ты так Ваську любишь — ради пакетика корма в такую даль шла.
— Мне было не сложно. Наоборот, рада, что прогулялась, — ответила, всеми силами скрывая разочарование. Все же я до последнего надеялась, что Славка приедет.
Зачем мне это? Сама не знаю. Наверно, хочется верить, что какие-то искренние чувства у него ко мне были.
Я думала, что сильная, что перетерплю ломку, очерствею и буду дальше жить после предательства. Только жизнь продолжалась, а боль по-прежнему изводила меня. Сердечная, ощущаемая физически, она не давала мне нормальное есть, спать, дышать, думать. Требовались недюжинные усилия, чтобы хотя бы встать с постели, затолкать в себя половину яйца, умыться.
Мне ничего не хотелось, но папа тоже очень переживал за меня. И я пыталась изображать, что со мной все ок.
Только одежда домашняя стала висеть на мне. На такие мелочи я не обращала внимания, пока одним утром не увидела себя в зеркале.
Не то, чтобы я себя в нем раньше не видела, просто что-то щелкнуло в голове, и я поняла, что выгляжу жалко. Настолько жалко, предсказуемо, что вот такая я — это именно то, что позволяет мажорам чувствовать себя царьками. Еще бы — пришел, увидел, победил — вырвал мое сердце, растоптал доверие и отправился дальше. А я… а я тут сдыхаю без него.
Сначала я расплакалась, а потом… потом поняла, что ни один пафосный козлина не стоит моих мучений и мучений моего папулика, который тоже не ест и худеет на глазах. Сколько морщин у него прибавилось за время моих страданий. Только я молодая, а он старенький и больной, и любые переживания аукнутся его здоровью.
«Вика, ты не для того брала кредиты, ходила в старье, жила мечтой, чтобы все пустить под хвост из-за одного эгоистичного придурка. Жизнь продолжается. Надо идти вперед. Пока можно что-то изменить».
Однако одно — сказать себе это, а другое выполнить.
Чтобы отрезветь, сбросить с себя былое, я долго полоскала руки в ледяной воде, умывалась.
Хотела даже голову засунуть, но поняла, что это лишка и дурь. Поэтому вытерла руки и вышла из ванной.
— Викуль! — остановился папа, увидев меня. — Так плохо?
— Уже нет, пап, — я улыбнулась ему, а потом крепко обняла. — Кажись, отпускает. Конечно, до былого равновесия еще далеко, но… нет ли у нас чего поесть?
Он заморгал, спешно пытаясь вспомнить, чем может порадовать беспутную дочь, и меня бросило в жар. Это же выходит, что папа тоже сидел голодный!
— Грибочки есть! — выдал папа.
И я опрометью бросилась за ними. Не чтобы самой поесть, а чтобы накормить папу.
Потом порылась в овощных запасах, нашла несколько вялых картофелин, горе-морковку, но и этому была рада.
Сейчас что-нибудь приготовлю, а потом сбегаю в магазин…
Поход в магазин еще больше помог мне придти в себя. Всего две недели, а я будто из жизни выпала. Так выпала, что ценам на молоко удивилась — это так и было, или рубль опять подешевел?!
— На фиг! Все на фиг! — громко произнесла, пугая идущих рядом бабок. Но мне все равно, что обо мне подумают. Я жить хочу. Хочу идти вперед. Хочу быть счастливой, вопреки всему!
Домой пришла с купленными овощами, куриной тушкой, которые едва дотащила до дома. Вот уж ослабела, что перед глазами то и дело темнеет, и ноги трясутся от перенапряжения.
«Нет, под хвостом я видала все эти любови, пафосные страдания и иные сердечные помешательства! Хватит!»
На следующий день я купила новую симку и, не включая телефон, поменяла старую на новую. Потом, зажмурившись, стерла все старые контакты.
Уверена, Маринка и Вер Пална звонили, слали голосовые и смски, но я пока не готова разговаривать с ними, отвечать на вопросы. Слишком больно от любых воспоминаний. Надо менять свою жизнь, сбросить старые отношения, как ветхую одежду, и жить дальше. А потом, когда обрету силы думать о прошлом с улыбкой, созвонимся. Маринка поймет. Вер Пална тоже. Так что, вперед!
Глава 15
Следующую неделю я провела за папиным стареньким компьютером. По ночам, впрочем, мне снилось, что я все так же сижу за компом листаю, листаю бесконечные сайты работодателей. Папа ворчал, но исправно варил кофе и забирал грязные чашки.
Почему я не вылезала из сети? У меня появился план. Я и раньше хотела рвануть в Москву, но меня останавливал банальный страх. Все-таки кредиты и все прочее — как якорь на шее.
Мне ответили из нескольких компаний. Зарплата — для нашей дыры ого-го, а вот по Московским меркам — так себе.
— Что вздыхаешь? — спросил меня папа, когда я вышла на кухню.
— Думаю, у кого занять деньги на первое время, — рассеянно отозвалась я.
— У тебя чемоданы забиты золотом, тряпками и модными гаджетами, — фыркнул папа. — Продать и вся недолга. Или хочешь оставить на память?
— Какие чемоданы? — оторопела я.
