Я только одобрительно фыркнула на последнее высказывание Малкольма. Сама прекрасно понимала, что ничего из ряда вон в закрытой школе произойти не могло, а если леди Нейрос и узнала в то время какую-нибудь страшную тайну одной из своих подруг, то в этих письмах о ней точно не упоминалось.
— Есть что-то еще? — поинтересовался Малкольм, и я уже почти достала шкатулку, но пришлось срочно спрятать ее обратно — к нашему столику приблизилась подавальщица и принялась расставлять тарелки с заказанным ужином.
Я передернула плечами и едва удержалась от того, чтобы не потереть затылок. С тех пор, как мы с Малкольмом покинули редакцию, мне все время казалось, что я ощущаю чей-то недобрый взгляд. Что было тем странно, что ментальный блок, полученный мной в наследство от папеньки, напрочь блокировал подобные ощущения. Но вот сейчас мне было неуютно и как-то тревожно. А еще подавальщица вела себя просто отвратительно, подобострастно заглядывая Малкольму в глаза, склоняясь перед ним так низко, что грудь ее едва не вываливалась из довольно скромного, надо признать, декольте. И вот вроде ничего такого не происходило и поведение хорошенькой подавальщицы, вполне можно было проигнорировать, но мне почему-то очень не понравился ее взгляд в сторону писем, сложенных аккуратной стопкой на столе.
Вполне возможно, что все дело было в том, что я слишком много нервничала сегодня или в двух ментальных атаках, которые мне пришлось пережить меньше, чем за сутки, или в разыгравшейся паранойе, не знаю, но меня словно молнией прошибло, когда девушка слишком низко склонилась над столешницей.
Мне стало неуютно, по спине пробежался легкий морозец, несмотря на довольно теплую погоду. Встрепенувшись, я передернула плечами, поджала губы и принялась поспешно собирать разложенные на столешнице письма.
— Господин Свен желает что-то еще? — заискивающе улыбаясь, поинтересовалась подавальщица у Малкольма.
И ведь в обращении этой девушки не было ничего особенного. Малкольм, как и большинство работников «Голоса» частенько бывал в этой ресторации и не удивительно, что работники знают его не только в лицо, но и по имени, но все же, все же…
— Больше ничего не надо, — резко оборвала я подавальщицу, подвигая к себе тарелку с ароматной свиной вырезкой в окружении красиво разложенных свежих овощей. — Можете быть свободны.
Девушка как-то странно передернула плечами, недобро глянула в мою сторону, но послушно удалилась, не забыв на прощание широко и призывно улыбнуться Малкольму. А я решительно взяла в руки приборы, намереваясь отдать должное местной кухне. Но прежде, чем приступить к еде, скосила глаза на Малкольма и едва не поперхнулась, натолкнувшись на его насмешливый взгляд.
— Чем она тебе не угодила? — поинтересовался дядюшкин секретарь. — И только не говори, что вдруг резко возревновала.
— Кого? — натурально округлила глаза от удивления и тут же приняла совершенно независимый вид. — Тебя? Не льсти себе, господин Свен, — я сделала ударение на его имени, — вот уж кого-кого, а тебя я точно ревновать не буду. Никогда.
— И правильно, — все с той же противной улыбочкой, кивнул Малкольм, тоже берясь за приборы, — поскольку мое решение так и остается неизменным. Я не женюсь на тебе, Рианна. Никогда.
— Это я ни за что не выйду за тебя замуж, — фыркнула в ответ и принялась с особым ожесточением терзать мясо ножом.
— Вот и замечательно. И я надеюсь, этот вопрос мы прояснили, и никаких недоразумений не будет?
— Дядя об этом скажи.
— Говорил и неоднократно. Мне кажется, господин Сольер наконец-то смирился и больше не пытается нас поженить. Или он что-то говорил тебе по этому поводу? — на последней фразе голос Малкольма прозвучал озабочено.
— Ну, он так и не распрощался с идеей как можно скорее спихнуть меня замуж, — я пожала плечами и сунула в рот кусочек свиной отбивной. Зажмурилась от удовольствия и едва не застонала, но вовремя вспомнила, что нахожусь в общественном месте и обязана вести себя, как благовоспитанная барышня. — И периодически пытается найти мне подходящего, по его мнению, жениха, но… о свадьбе с тобой больше не заговаривает.
Малкольм лишь только удовлетворенно кивнул в ответ и тоже принялся за еду. Какое-то время мы молчали, поглощенные каждый своей тарелкой. Правда, в полной мере насладиться ужином у меня все же не получилось. Я словно бы чувствовала затылком чей-то недобрый взгляд. Даже оборачивалась пару раз, чтобы проверить, не смотрит ли мне кто-то в спину. Но ничего странного не заметила, за исключением злобного взгляда той самой подавальщицы, которая давала авансы Малкольму. Она как раз принесла заказ одному из посетителей, и выставляла перед ним тарелки, одновременно недобро поглядывая в мою сторону. Явно проклинала про себя за то, что я не позволила ей пококетничать. Заметив, что я на нее смотрю, она вздрогнула и едва не перевернула тарелку аккурат на посетителя.
— Ладно, — произнес Малкольм, откладывая приборы. Он уже расправился со своим заказом и потянулся за чашкой ароматного чая. — Я так понимаю, кроме писем и дневника есть что-то еще?
— Да, — кивнула я. — Только… я не знаю, что это и что с этим делать.
— Показывай.
В очередной раз оглянувшись по сторонам, но, так и не заметив вокруг ничего странного, я вытащила из ридикюля шкатулку и положила ее на стол перед Малкольмом.
— Она цельная, но я почему-то уверена, что это шкатулка. Правда… не могу даже представить, как ее открыть и что там может быть внутри.
Малкольм хмыкнул, как-то сразу посерьезнел и взял шкатулку в руки. Повертел ее туда-сюда, рассматривая со всех сторон.
А у меня даже в висках заломило, словно бы кто-то в очередной раз пытался воздействовать на меня ментально. Я снова оглянулась, но никого подозрительного не увидела. Даже давешняя подавальщица скрылась в коридоре и больше не бросала на меня злобные взгляды.
— Знаешь, я тебе удивляюсь, — произнес Малкольм, рассмотрев шкатулку со всех сторон.
— Почему?
— Ты же маг. Даже училась в академии, а элементарных вещей не знаешь и определить не можешь, что перед тобой.
— Ты знаешь, что это за вещь? — от удивления я подалась вперед, едва не распластавшись грудью на столе. И даже не обратила внимания на его фырканье относительно моих магических способностей. Да-да, маг из меня совсем никакой и дара, как такового я вообще не унаследовала.
— Артефакт. Не могу, правда, с уверенностью сказать, насколько он сложный, поскольку магическим даром не обладаю. Но принцип его действия мне известен.
— И? Если это на самом деле шкатулка, то она же должна как-то открываться. А тут… ни отверстия для ключа, ни каких завитушек, на которые нажимать надо. Ничего нет!
— Правильно, поскольку ключом для этой штуки является кровь хозяина, — Малкольм произнес это так спокойно, словно бы говорил о том, что за окном идет дождь.
— Что? — воскликнула я слишком громко, и тут же осеклась и задала вопрос уже тише: — Что значит, кровь хозяина?
