Саба, помимо прочего, служит еще символом государственности. Символом политических учреждений того славного царства, которое длилось тысячу лет и которое во времена первых мукаррибов распространило свое господство на всю Южную Аравию. Не вызывает удивления то, что химьяритские цари именовали себя «царями Сабы и зу-Райдана», даже если они пришли с гор: именно ссылка на Сабу давала им символическую легитимность. Роль царского дворца восходит к той же традиции. Подобно тому как в Сабе дворец Салхин выполняет важную, но все же не основную функцию, замок Райдан включает, конечно, и его обитателей, но все же прежде всего этим термином покрываются все те, кого объединяет власть их сеньора и сеньора замка одновременно. Химьяритские монеты, в свою очередь, несут на себе монограмму Райдана. В IV веке Саба — всего лишь имя, за которым более не стоит некогда выражавшаяся им реалия. Однако имя это занимает среди царских титулов первое место.
Вправе ли Саба претендовать на роль эталона «гидротехнического социума»? Разумеется, нет, поскольку и другие южноаравийские государства самостоятельно применяли очень схожие способы ирригации. Однако заслуга сабейцев в том, что они первыми представили в явном виде формулу уравнения между человеческим коллективом и культом, между коллективом и орошаемой территорией. Впрочем, Ма'рибский оазис вполне мог бы сойти за эталон процветания и за модель гидротехнического экспериментирования: именно здесь, напомним, в строительстве ирригационных сооружений стала регулярно применяться каменная кладка. Вместе с тем самый большой южноаравийский оазис первым же и пал жертвой своего собственного успеха: ежегодное намывание на поля наносов влекло за собой необходимость поиска места для водохранилищ и освоения новых площадей под земледельческие культуры на все более высоких уровнях вверх по долине вади. Перекрывающая русло вади плотина может, конечно, рассматриваться как чудо ирригационной техники, но она же являет собой и тупик в развитии последней, являет собой свидетельство узости технического мышления. Химьяриты, став господами Ма'риба, не принесли с собой ничего принципиально нового. И никакое иное государство так и не смогло найти решения такого рода проблем, если не считать отчаянных попыток очищать поля от заиления.
И, наконец, Саба — это страница во всемирной истории искусств. Не прочитаны и, наверное, никогда не будут прочитаны предыдущие страницы — точно так же, как никогда не будет раскрыта тайна происхождения некоторых сабейских приемов в технике строительства. Зато не так уж и трудно догадаться о том, что Саба в эпоху своей экспансии навязала всей Южной Аравии свои художественные каноны. Навязала, как тоже очень легко предположить, не без задней мысли, не без невысказанного стремления подавить тенденции к партикуляризму. И каноны эти оказались сформулированными столь успешно, а следовали им столь прилежно, что невозможно отличить алебастровые головы архаического периода от тех, что были изваяны в классическую эпоху, или сабейские образцы — от катабанитских подражаний им. Что касается химьяритов, не успевших обзавестись своей собственной художественной традицией, то им ничего и не оставалось, как слепо следовать раз заданным сабейским моделям. У них не возводилось ни дома, ни дворца, ни храма, ни даже всего лишь надгробия, которые сколь-либо отклонялись бы от сабейских или катабанитских моделей. Последние служили для химьяритов в равной степени и эталонами эстетического вкуса, и учебником строительной инженерии. Вот почему повсеместно встречаешь одни и те же портики святилищ с одними и теми же монолитными суживающимися кверху колоннами, увенчанными непременными зубчиками. Конечно, выход в греко-римский мир значительно обогатил и изобразительные искусства, и так называемые искусства прикладные, но заимствования не затронули древнего художественного ядра, не исказили традиционной архитектурной формулы, а всего лишь послужили новым способом ее выражения или, скорее, новыми одеяниями более чем тысячелетней традиции.
В исламскую эпоху память о Сабе не изгладилась полностью. Ряд писателей упоминают химьяритские племена, считающие себя по происхождению сабейцами. В глазах видного многостороннего ученого X века Хасана аль-Хамдани Ма'риб остается вечным «городом Сабы» и пятым чудом Йемена. Остатки плотины и «двух садов» служат для него свидетельством великолепия древней столицы и технического мастерства ее обитателей. И он заключает: «В небытие ушли цари Сирваха и Ма'риба: после этого кто сможет чувствовать себя уверенно в этом мире?»
Иллюстрации
