И мы сохраним тебя, русская речь,И
что-то там русское слово!..
Классиков твоих уже оцифровали давно, так что все как миленькие на одном жестком диске уместятся – и литература, и музыка, и театр, и кино. Много места, небось, не займут. Получилось дешево и сердито. Может, даже и живьем кое-каких писателей, музыкантов, художников там, архитекторов, скульпторов удастся прихватить. Я не против. Глядишь, и пригодятся – развлекать публику или портреты начальства писать. Тесновато, конечно, но наше министерство им небольшую квоту выделит, не боись. Поменьше, правда, чем на кордебалет Большого и Мариинки, но ничего, и так жирно будет.
– А музеи? – слегка приободрившись, вопросил Мияма. – Эр-р-рмитаж, например?
– Да не переживай ты, чудак! – хмыкнул Пискарев с ноткой превосходства в голосе. – Вот ведь, все вы, интеллигенты, одинаковы! Как что, сразу в панику: «Музеи! Картины!» Да вывезем мы твои Эрмитажи куда надо. Что подороже, упакуем и в бункер с собой заберем – потом, может, жить на это будем. Остальное музейное добро тоже по ящикам – и в шахты. Слава Богу, шахт у нас хватает. Свалим все туда и опломбируем честь по чести. Ну, кое-что, конечно, приватизировать придется – для лучшей сохранности. Ты сам-то артефакты не коллекционируешь? А то могу по дружбе подбросить. Понимаю ведь: контрамарки в супербункер дорогого стоят. Рембрандта уважаешь?
– Уважаю! – честно ответил Мияма.
– Получишь на днях, – пообещал Шура. – И заверенную таможенную декларацию в придачу. Хороший ты мужик, Кузя! Мне для тебя ничего не жалко. А культура что ж? Культуру мы всемерно, так сказать, сберегаем. На реставрацию государство денег не жалеет. Только тратить их с толком не научились. Слышал, может быть, как предшественник мой, Гришка Пирумов, Изборск реставрировал – ну, крепость такая есть. Какие-то триста миллионов деревянных освоить не смог, придурок. Вон, при мне уже двадцать четыре монастыря на Руси подновили всего-то за полтора года. А ты говоришь! И освоили сорок восемь миллиардов целковых на все сто. А если кто тебе будет говорить, что я в прошлом году виллу на Капри за двадцать три миллиона баксов купил, так плюнь ему в глаза! Она столько не стоила – всего двадцать. И вообще скоро ничего не будет стоить: астероид-то летит!
Вот таким манером, милый друг, мы и всю Россию-матушку отреставрируем после этого зловредного астероида. Возродим, так сказать, из пепла, как и раньше возрождали. А наши бабы еще народ нарожают. Можешь за нее не беспокоиться! – закончил Пискарев свою речь и с силой шлепнул собеседника по колену, так что тот невольно поморщился.
– Эт-то хорошо! – промямлил Мияма, которого уже порядком развезло от нескольких порций эксклюзивного портвейна. Главное, чтобы русская духовитость у вас в бункере тоже презервировалась. Для гребущих поколений… Без нее нельзя… из пепла…
– Кто бы спорил! – охотно согласился Шура. – Будем презервировать. Кстати, не забыть бы заказать в аптеках кое-какие изделия… А то для чего я, по-твоему, весь кордебалет собираюсь в бункер запихнуть? Все ради этой твоей духовности. Будем, так сказать, черпать вдохновение в прекрасном, чтобы не впасть в уныние. Регулярно и бесперебойно. Жаль, что ты не в нашем бункере! А то оставайся, гостем будешь. Напитков тоже запасем до второго пришествия. Не пропадем!
– Спасибо, Шура! – растрогался Мияма и полез обниматься, опрокинув вазон с цветком орхидеи. – Я бы остался с большим удовлетворением, но мне надо назад, в Японию. А потом в Приморский край. Меня же назначают гувер… губер… губернатором! Это же не хвост кошачий! Я должен оправдовать доверие премьера Коно. Кордебалет, конечно, да! Но нет! Мне надо!..
Проходивший мимо лакей в ливрее с поклоном поднял вазон и поставил на место, слегка обмахнув белоснежной салфеткой пол.
Глава XXXV
Бразды правления
Полковник Шемякин оторвал взгляд от дисплея и в очередной раз послал проклятие фирме «Нинтэндо», которая украсила фронтон Детского Мира гигантскими панелями с калейдоскопической рекламой своих новых компьютерных игр. Как будто больше ничего нельзя было повесить на Лубянской площади. Наверняка они специально это сделали, чтобы отвлекать сотрудников Федеральной службы безопасности от их прямых обязанностей в темное время суток. А сидеть предстоит еще долго…
Вот уже два месяца Шемякин со своими людьми занимался составлением списка. Каждого кандидата надо было проверить по полной программе на предмет потенциальной пригодности прежде, чем рассылать приглашения в Ковчег. Пятеро сотрудников день за днем шерстили досье будущих постояльцев бункера, которым он, Игорь Шемякин, уполномочен был выдать лицензию на жизнь. Он и никто другой. Ведь это их ведомство ведет отбор.
Правда, вчера звонил старый знакомый из штаба ВДВ с неприятным сообщением: генерал Гребнев назначен председателем какой-то новой антикризисной чрезвычайной комиссии. Похоже, Служба Внешней разведки что-то замышляет. Ни с того, ни с сего вдруг занялись вербовкой в какое-то новое спецподразделение. С какой целью? Им ведь своих коммандос не положено. Разве мало таких настрогали в Росгвардии? И «Рысь», и «Вихрь», и «Сокол». Да только при Конторе числится тридцать тысяч отборного спецназа. Нет, что-то здесь нечисто. Втемную играет генерал Гребнев. Недавно сообщали, что его команда уже орудует в Японии. В обход идет, старый лис. Хочет обскакать лучшую спецслужбу мира, подгрести под себя бункер? Ладно бы еще под себя, но ведь работает он на этого выскочку Зайцева, на липового президента, который наплевал на заветы своего великого предшественника, устроил небывалую чистку в мозговом центре Конторы, передал львиную долю ее бюджета МВД и СВР, наложил лапу на офшорные счета и чуть не уволил самого Старика. А уж тогда и его, полковника Шемякина, поперли бы – хорошо, если только в запас… Но ничего! Он еще пожалеет о своем поведении, этот слизняк, когда познакомится поближе с астероидом. А может быть, и раньше. На место в японском модуле может не рассчитывать. Как и его верный капитан Де Тревиль, разумеется. Правда, придется повозиться. Самим, пожалуй, не потянуть – надо бить челом жирному борову Бурдюкову.
