После того как гости уселись поудобнее, а проводник занял место у входа в юрту, вождь продолжил рассказывать:
– Люди якутского воеводы были плохими, очень плохими! И даже не потому, что требовали у нас ясак второй раз! Сначала они изнасиловали мою дочь Каяте и разграбили охотничью заимку! Однако я не хотел войны и удовлетворился объяснением их старшего! Я даже сумел удержать от мести своего зятя Турончу!
Как будто снова переживая те минуты, Ильк закашлялся от волнения и отпил воды.
– Однако потом русские разграбили наше святилище! – сказал он, переведя дыхание. – И это стало последней каплей… Туронча со своими воинами напал на них и перебил всех до единого! Сам он тоже погиб в том бою…
После этих слов Степанов перевёл взгляд на Широнку, и тот согласно кивнул головой.
– Всё было именно так, как рассказано! – сказал проводник. – В ту проклятую ночь лишь я сумел избежать смерти, и вождь дал мне приют в своём шатре!
Встав со своего места, Ильк подошёл к дальнему углу шатра и откинул полотняный полог. В свете горевшего в центре очага гости увидели аккуратно связанные в тюки звериные шкуры.
– Это ясак, который требовали от нас! – продолжил Ильк, стараясь говорить искренно. – Я прошу передать его якутскому воеводе! Он не вернёт ни одной человеческой жизни, но покажет, что гиляки не хотели большой войны! Все оставшиеся в живых воины, что напали на русских, этой ночью покинули вместе с семьями наше кочевье!
Переглянувшись со своими спутниками, Степанов подошёл к вождю и пожал ему руку.
– Случилось то, что случилось! – сказал он. – Быть добру! Видится мне, что вы не хотели крови и вражды с нами не ищете! Ясак мы передадим по назначению, и никого более среди твоих соплеменников наказывать не будем! Как по мне, так всегда лучше худой мир, чем хорошая ссора!
Глава XXIV. Страж Запада
Над полем недавно закончившейся битвы кружила огромная стая воронья. Она готовилась досыта поживиться ещё истекающими кровью телами павших.
Из соседнего леска злобно щерили огромные клыки худые волки, давно зарившиеся на убитых лошадей с аппетитно вспоротыми животами. Приближалась ночь, предоставляя падальщикам все права на отлично освежёванную плоть.
Госпожа смерть ныне была здесь полновластной хозяйкой, оборвав за несколько часов кровавой жатвы множество людских жизней. Сумерки сгущались, и вскоре должна была начаться ужасная тризна. Внезапно гора трупов заколыхалась, и из-под оскаленных в агониях лиц показалась человеческая рука.
Ещё немного, и на свет Божий с трудом выбрался воин в блестящей кольчуге, иссечённой ударами сабель и копий. Шлем давно скатился с его головы, волосы слиплись в один комок от пота и грязи.
В этом человеке лишь очень пристальный взгляд узнал бы генерала Лантаня, ещё недавно командовавшего одним из имперских полков зелёного знамени. Перед его глазами по-прежнему полыхали огненные молнии, словно битва всё ещё продолжалась. Однако это была лишь игра его воображения, воспалённого вследствие сильной контузии.
В сознании Лантаня иногда возникал образ его маленькой дочери, общением с которой он смог наслаждаться чуть более года.
«Бао Жэй! – шептал он тогда пересохшими губами. – Моя любимая малютка Бао Жэй!»
За свою блестящую победу над мятежниками, не унёсшую жизни ни одного солдата, император собственноручно наградил его веером, богато отделанным золотом.
– «Где же добуду отважных воинов беречь четыре предела!» – с удивлением вполголоса прочитал генерал на одной из его костей строки старинного стихотворения.
Милостиво предоставив свою руку для поцелуя, император с улыбкой взглянул на него.
– Если бы все мои солдаты были подобны вам! – с чувством заметил Сюанье. – Тогда мы давно уже победили бы трёх мятежных князей: У Саньгуя, Гэн Цзиньчжуна и Шана Кэси! Ныне их армии грозят стереть с лица земли нашу империю!
Лишь только вспомнив о своих смертельных врагах, император сразу же помрачнел.
– Ваше высочество, кто из них опаснее всего? – рискнул нарушить Лантань затянувшуюся паузу. – Кто из них более других смеет посягать на вашу власть, дарованную самими небесами?
– Конечно же, У Саньгуй! – ни секунды не медлил Сюанье, сжав руки в кулаки. – Именно он организовал заговор в День драконьих лодок, едва не стоивший мне жизни! Он мечтает создать в подвластной провинции Юньнань государство Чжоу, став его первым правителем!
Стоя на коленях по правилам дворцового этикета, генерал поднял голову и грозно сверкнул глазами.
– Так давайте же не будем ждать нового удара в спину! – решительно сказал он. – Давайте нападём первыми и в смертельной битве раздавим эту опасную гадину!
Император ничего не ответил тогда своему верному солдату, однако не забыл о его совете. Через месяц восьмизнамённая армия империи Мин двинулась в непокорную провинцию Юньнань. Одним из конных полков командовал Лантань, отправившийся в поход по приказанию своего повелителя. Он жаждал предстоящего сражения и был безоговорочно уверен в своей победе.
Однако всё случилось вовсе не так, как рассчитывал храбрый генерал. Его выступивший под зелёным знаменем полк в первой же битве почти полностью перешёл на сторону неприятеля. Те же, кто посмел оказать сопротивление превосходящим силам мятежников, были безжалостно уничтожены.
В тот день от позора Лантань искал смерти, но она так и не заключила его в свои холодные объятья. Конь генерала был сбит с ног пушечным ядром, а сам он получил сильную контузию.
Выискивавшие раненых санитары нашли цинского генерала на поле боя в полубессознательном состоянии. Провалявшись в беспамятстве почти неделю, Лантань однажды пришёл в себя воскресным утром. Он был одет в чистый халат и лежал на бамбуковой кровати у окна небольшого дома.
– Где я? – спросил он у человека, склонившегося в почтительном поклоне.
– Вы во дворце его высочества князя У Саньгуя! – ответил тот, угодливо улыбнувшись. – А я Вей Юань – один из его личных врачей! Вы были без сознания после сражения, но постепенно набрались сил и пришли в себя!
Поняв, что оказался во вражеском плену, генерал скрипнул зубами и повернулся лицом к стене. Через три дня он уже смог встать на ноги и выйти в раскинувшийся кругом прекрасный сад.
«Боже мой, как красиво! – подумал Лантань, с удовольствием вдыхая аромат цветущих деревьев. – Я как будто оказался дома, словно и не было всей этой крови и грязи!»
В тот самый момент, когда он подставил ярким солнечным лучам осунувшееся за время болезни лицо, кто-то неожиданно тронул пленника за плечо. Резко обернувшись, он увидел Вей Юаня, сложившего руки в приветственном поклоне.
– Я рад, что вы выздоравливаете! – сказал врач, нащупав его пульс. – Мой господин хочет увидеть вас, когда вы наберётесь сил и сможете нанести ему визит!
