Я выпрямляюсь, оглядываюсь. Волн практически нет. Гроза миновала.
Андреас наверняка где-то недалеко.
Но я его не вижу.
Поднимаю шнур из воды. Его кончик гладкий, будто перерезанный.
Дрожащими от холода руками открываю сумочку, висящую у меня на животе. Шоколад, туба с таблетками, липкая лента.
Ножа нет.
Но он ведь точно положил его обратно в сумку, я видела.
Или мне это только привиделось? Может, нож выпал у него из рук. Или все-таки нет? Он же не мог притвориться, что кладет нож обратно, а потом ножом шнур… нет, он не мог так сделать.
Он никогда бы так не сделал. Это же Андреас! Андреас не сдается!
Никогда!
Но может быть, у него просто не осталось сил? Это как удар кулаком в лицо.
Даже подумать об этом нельзя! Невозможно!
Дыхание быстрое, поверхностное, сердце колотится. Удивительно, что у него хватает на это сил. Стараюсь успокоиться, дышать размереннее, фиксирую взгляд на горизонте.
Его нигде нет.
Не могу издать ни звука и что есть сил хлопаю ладонью по воде.
Мне необходимо за что-то держаться, нужна опора! Но пальцы не встречают сопротивления – уходят в Ничто.
Здесь нет ничего – ни человека, ни лодки, – нигде ничего…
Чувствую, как ум заходит за разум.
Хватаю себя за руку и вдавливаю в кожу пальцы изо всех сил.
Чувствую боль, но не унимаюсь. Что я делаю?
Я схожу с ума?
Бросаюсь на спину, рыдаю с открытыми глазами, пока хватает сил.
Через некоторое время поднимаю руку и снова всматриваюсь в конец шнура.
Всматриваюсь долго, глаза начинают слезиться, все расплывается.
Шнур ведь мог и порваться.
Ну конечно!
Шнур порвался!
И поэтому мы потеряли друг друга. Он его не перерезал. Нет! Он никогда бы так не сделал!
Я знаю: шнур порвался.
Такое случается. Материал не выдержал. Как неопрен.
Только где же он сейчас?
Наверно, ищет и зовет меня, вот как я его.
В грозу мы слышать друг друга не могли. Вокруг был такой шум…
Что он теперь будет делать? Через какое-то время тоже сообразит, что в открытом море найти друг друга невозможно.
И поплывет на запад.
Где запад, он знает. Он же видит солнце и умеет по нему ориентироваться.
Так что и мне надо двигаться на запад.
У Андреаса наверняка преимущество во времени, он не тормозил так, как я.
С ним ведь все было в порядке.
Я же спросила, специально спросила, может ли он плыть. И он сказал «конечно». И еще, что надо непременно рассказать Сакси про вертолет.
Расскажи.
Непременно ему расскажи, вот как он сказал. Почему не «расскажем»?
Я ослышалась. Точно ослышалась!
Мы расскажем Сакси эту невероятную историю вместе.
Вот он удивится!
Он-то уехал на поезде, никакого сравнения с нашими приключениями.
Я так устала…
Но нужно догонять Андреаса. Он наверняка подождет меня. Делаю один гребок, потом второй.
Левой, правой… и снова останавливаюсь. Больше не могу, нет сил…
Ульрих на бортике присаживается на корточки, что-то говорит…
Глюкоза. При приступах слабости помогает глюкоза.
Шоколад.
Переворачиваюсь на спину, открываю сумку.
Разворачиваю последний кусочек, откусываю. Вкуса нет.
Потом беру таблетку, разжевываю, чтобы не запивать морской водой.
Только бы она подействовала и боль отпустила…
Как хорошо, что вместе мы плыли так долго! За это время техникой движений Андреас овладел неплохо. И теперь знает, на что обращать внимание. Может, даже станет потом профессиональным пловцом. Это самая длинная тренировка в его жизни. Да и в моей тоже.
Вот дед удивится, когда узнает про все это! Он рассказывал много историй, но не было ни одной, похожей на нашу.
Когда-нибудь нам и самим будет удивительно, что мы смогли это совершить…
А теперь пора двигаться дальше.
До цели я пока что не добралась.
Понимает ли дед хоть чуть-чуть, какую кашу он тогда заварил?
Вряд ли…
* * *
– Странно все это, как вы считаете?
Дед грохнул палкой по булыжникам Герман-штрассе.
– Венгрия в 56-м году, Берлин в 53-м, Прага в 68-м[59], Чернобыль – все отлично, все в порядке! И вот в первый раз происходит что-то разумное, и – о-па! – Старший брат Младшему больше не указ.
Мы с Андреасом ели шоколадку и помалкивали. Правительство запретило советский журнал «Спутник»[60], и дед, конечно, не мог не откликнуться на такое событие. Он возмущался всю дорогу домой. Было холодно, пахло снегом.
– Неужели наши партайгеноссен не испугаются русских Т-34?
– Ах, дед, ну не станут же они из-за какого-то журнала танки вводить! Успокойся, пожалуйста!
– Ха! – он еще раз стукнул палкой. – Надо же что-то делать! Надо обратить внимание мировой общественности на это безумие!
– Мировую общественность это нисколечко не интересует. И вообще все и так знают, что это бред.
– Ну, нормальные люди, может, и знают, но бонзы-то – нет! Так что надо непременно что-то предпринять. Идем сейчас ко мне, напишем обращение!
– Дед, ты что! Зачем? Толку от этого никакого, одни неприятности.
