Глава 12
Если бы Айдан умел убивать взглядом, он бы с превеликим удовольствием убил эту женщину. Он ненавидел Фелисити с такой безмерной силой, что у него просто в голове не укладывалось, как она выносит его ненависть, стоя так близко от него.
– Какого дьявола вы здесь забыли? Вы давно должны были съехать, – прошептал он ей на ухо.
– Не думаете же вы, сударь, что жалкая петиция епископу О'Брайену об аннулировании брака, состряпанная Ревелином, выставит меня за двери?
На ощупь ее рука была холодна как лед. Он выдернул руку и взглянул на Пиппу. В глазах девушки отражались все ее чувства, и он вмиг все понял.
Она любила его. Что бы она ни говорила ему когда-то, как бы яростно ни протестовала против этого, она любила его.
И теперь его предательство нанесло ей смертельный удар. Он глядел в ее глаза и видел, как в них медленно умирает любовь.
– Его жена, – тихо, но четко произнесла Пиппа. – Вы жена О'Донахью Мара.
Улыбка Фелисити отобразила сострадание, и только Айдан увидел всю лживость ее притворства.
– Мы поженились около года тому назад. А кем вы ему приходитесь?
– Никем. – Пиппа отступила на шаг. – Абсолютно никем.
С этими словами она повернулась и выбежала из зала.
Айдан, изрытая ругательства, последовал за ней по каменной лестнице. Не зная расположения комнат в замке, Пиппа вышла на узкую площадку, толкнула плечом низкую дверь и очутилась на открытой зубчатой стене замка.
Он замер в нескольких футах позади нее. На мгновение его охватил ужас, похожий на тот, что он пережил, когда увидел ее на краю скалы у моря. Пиппе стоило сейчас сделать всего шаг, и она легко свела бы счеты с жизнью, упав с высоты в сотню футов на каменистый берег озера.
– Уверен, из-за меня не стоит умирать, – осторожно произнес он.
Она повернула к нему искаженное болью бледное измученное лицо и посмотрела на него с нескрываемым удивлением.
– Даже не думайте об этом, – отрезала она.
Он набрался смелости приблизиться к ней и прислонился к стене.
– Видишь остров, вон там?
– Иннисфален? – спросила она, вглядываясь в голубую гладь озера.
– Да-а.
– Сквозь кроны деревьев видна крыша церкви. Полагаете, ваш друг Ревелин все еще там, или считаете, что Ричард де Лэйси изгнал также и каноников? – В ее словах прозвучала скрытая усмешка.
– Думаю, что они все еще там. Остров не представляет никакого стратегического интереса.
– Мне бы хотелось встретиться с Ревелином, – сказала Пиппа. – Хочу посмотреть на того, кто был вашим наставником, призванным вырастить вас человеком чести. – Она одарила его колючим взглядом. – Какое же вы для него разочарование!
– Ты права, – сказал Айдан, испытывая ненависть к самому себе. – Вне всяких сомнений. – Он заставил себя вновь взглянуть на нее, хотя сгорал от стыда. – Пиппа, что мне сказать тебе? Просить у тебя прощения? Рассказать, как она стала моей женой и почему таковой вообще не является? Ну, хотя бы просто выслушай меня, – попросил он.
Он слышал только звуки ветра. Он молчал, пока она не повернулась к нему и не спросила:
– Так почему же?
– Потому что я люблю тебя, Пиппа, да простит меня Всевышний, с самой первой встречи.
Ветерок морщил водную гладь на озере.
Девушка казалась хрупкой и красивой, как только-только распустившийся цветок. Она ошеломленно смотрела на Айдана, не понимая ни своего места подле него, не зная, как поступить дальше.
Наконец, после долгой, прерываемой только гулкими порывами ветра, тишины, она пнула ногой стену.
– Почему я должна вам верить?
– Ты не должна мне верить. Любимая моя, ты сумеешь услышать правду в моих словах, почувствовать ее, ведь каждое твое прикосновение рождает меня заново.
– Желание – вот что я чувствую в вас. Похоть и лживость. – Она поправила волосы. – Я не могу отыскать ни одной причины, по которой мне следовало бы поверить хоть одному произнесенному вами слову.
– Брось ты эти слова. Верь тому, что видишь и чувствуешь.
– А я не знаю, что чувствую, – задумчиво произнесла она. – Моя ярость диктует мне швырнуть в вас что попадет под руку, но одновременно на меня накатывает полное безразличие. – Она кротко посмотрела на него поверх зубцов. Страдание и смущение застыли на ее лице. – Почему вы мне ничего не сказали?
– Вначале казалось, что ни к чему. – Он содрогнулся от ненависти к самому себе. – Ты была чужестранкой, которой незачем лезть в мои дела. Позднее я думал, что оставлю тебя при дворе Елизаветы и никогда больше не увижу. Я даже с друзьями никогда не говорил о Фелисити, а мы с тобой были едва знакомы, и нам все равно предстояло расстаться. – Он увидел застывшую муку в ее глазах. – Но ты продолжала оставаться в моей жизни. Ты стала для меня целым миром. Я не хотел причинять тебе боль, Пиппа. Я ничего не говорил, потому что не сомневался, что настанет день, и я уплыву из твоей жизни навсегда. Да, я поступал эгоистично, я хотел уйти из твоей жизни, оставив о себе только хорошие воспоминания, поэтому так ничего и не сказал. К тому времени, как я понял, что ты едешь со мной в Ирландию… Когда я осознал это, то просто не находил слов. И надеялся, что мне никогда не придется говорить с тобой о ней. Я получил письмо от Ревелина, что брак признают недействительным. И предполагал, что она вернулась к своему отцу. Мне следовало бы рассказать тебе о ней.
– Ну, так расскажите мне сейчас.
Он отделился от стены и встал перед ней на одно колено, взяв ее за руку.
– Пожалуйста, не сердись.
Она замешкалась, и эта короткая сцена неверия резанула его по сердцу. Он ее потерял. Прежняя Пиппа рванулась бы в его объятия. Наконец она приняла его руку и уступила.
– Как бы мне хотелось найти наше счастье где-нибудь вдали от этого мира, – выдавил он из себя.
– Вы пожелали невозможного. Мир никогда не оставит нас. Как, впрочем, и ваша жена.
Он встал, отпустив ее руку, и горько усмехнулся:
– Да-да, она вся в этом. Даже замок мой она предоставила моим врагам для постоя. – Он уперся плечом в каменную стену и какое-то время прислушивался к ветру, гудевшему в верхушках деревьев. – Но все это не оправдывает меня.
– Значит, это из-за нее вы ни разу не решились взять меня?
Он кивнул:
– Но что бы то ни было, я принес ей свою клятву. И обязан сдержать свое слово.
– По крайней мере, это хоть как-то льстит моему тщеславию, – с горечью выговорила Пиппа. – Каждый раз, когда вы останавливались и покидали меня, я мучилась, что что-то во мне отталкивает вас.
– Совсем наоборот, звездочка моя. – Она так искренне поведала ему о своих переживаниях, что он еле удержался от смеха. – В мире я не встречал никого прекраснее тебя. Тебя это удивляет? Очнись, детка. Не будь столь отстраненной, любовь моя. С того самого мгновения, когда я увидел твое представление у собора Святого Павла, я оценил, насколько ты пленительна. Мне даже понравились твои песни в ванной. Эх, Пиппа, ты так старалась насмешить меня, чтобы быть поближе ко мне. Ты не могла понять, что я пытался удержать тебя навсегда. Но не имел права. – Он бросил взгляд назад в проем арки, ведущий в сторожевую башню.
