Глеб приблизился к Бану, которая пристально смотрела на него, словно стараясь получше запомнить. Морской ветер трепал ее темные волосы, а Глеб не мог оторвать глаз от ее лица. Когда они оказались рядом, то долго молча смотрели друг на друга — как люди, понимающие все без слов.
— Мы, наверное, больше никогда не увидимся… — сказал Глеб, с трудом проглотив комок, подступивший к горлу.
Кивнув, Бану опустила голову:
— Я знаю.
— Не будем врать друг другу. — Глеб посмотрел увлажнившимися глазами на море. — Не будем обмениваться телефонами и адресами. Это ни к чему.
— Глеб, — прошептала Бану, положив ладонь на сердце, — ты у меня вот здесь. Я спрятала тебя от всех. Если суждено, мы встретимся когда-нибудь. А если нет, значит, Аллах этого не хочет.
— Аллах… — Глеб грустно усмехнулся. — Дело не в Аллахе. Мы оба знаем, что эти отношения не могут быть длительными. Лишь миг… Но так было бы только хуже для нас обоих.
Глеб часто заморгал и провел ладонью по лицу, стараясь не смотреть Бану в глаза.
Подбородок ее мелко задрожал, а глаза наполнились слезами, как два колодца. Бану мигнула, и два ручейка сбежали по ее щекам.
— Что ж, я желаю тебе счастья, Глеб.
— Ты тоже будь счастлива…
Глеб легонько коснулся ее руки. Бану ответила на прикосновение, и за этот миг они, казалось, прожили целую жизнь.
Резко повернувшись, Бану побежала прочь, словно боялась, что если задержится, то что-то может измениться.
Наклонившись и закрыв лицо ладонями, Глеб шумно выдохнул, а выпрямившись, увидел пустую аллею. Бану скрылась из виду. Как бы он хотел напоследок взглянуть на нее… Но не смог!
Когда встречаются два человека, они создают собственный мир. Поначалу он размыт и зыбок, но постепенно проступает все четче и яснее. Как чертеж на бумаге. И чем профессиональнее архитектор, тем больше шансов у мира быть построенным. Но часто самые прекрасные проекты не воплощаются в жизнь. Ведь проще построить простенький домик, чем храм. Не нужно ни терпения, ни умения.
Большинство готово жить в примитивных мирах, лишь бы не рисковать. Лишь бы строить только то, что наверняка получится. А еще лучше — работать по уже готовому проекту.
Забывая, что жизнь одна и переделывать ее в сто раз труднее, чем сразу строить правильно.
Глава 22
Приближаясь к лайнеру, они почувствовали его запах издалека — гигантское нагромождение железа, насквозь просоленного и покрытого бесчисленными слоями краски. Над белоснежной громадиной кружились такие же белоснежные чайки. Пассажиры, успевшие подняться на палубу, напоминали пестрые цветы, высаженные вдоль борта.
— Красиво, — оценила Рита, задрав голову. — Даже не верится, что мы на нем поплывем.
— Мне тоже, — признался Глеб. — Так не бывает.
— Как?
— Чтобы сплошные козни и ловушки, а потом вдруг все гладко.
— Давай будем оптимистами, — предложила Рита.
— Я не против, — пожал плечами Глеб. — Только оптимизм не всегда помогает в решении проблем.
— Ты что-нибудь слышал о позитивном мышлении?
— Что-нибудь слышал.
Рита не обратила внимания на его скептическую усмешку.
— Плохие мысли притягивают всякие несчастья, — принялась объяснять она, — а хорошие — наоборот.
— И ты руководствуешься этой теорией на практике? — осведомился Глеб.
— Конечно, — ответила Рита, но в ее голосе не чувствовалось уверенности.
— В плену, например?
— Ну, в плену… Сейчас мы на свободе.
— Главные испытания всегда ждут в конце пути, — наставительно произнес Глеб. — Главное — не расслабляться на финише. Вот моя жизненная позиция. Быть настороже, когда все выглядит тихо и мирно.
— Тяжелый ты человек, — вздохнула Рита.
Она приложила ладонь ко лбу, чтобы солнце не мешало любоваться теплоходом. Пессимизм Глеба ей не нравился. Очень хотелось думать, что все позади. Сейчас они поднимутся на борт, займут каюту и отдадутся заслуженному отдыху.
— Интересно, душ в номере есть? — спросила она, рассуждая вслух.
— А ты думала, они путешествуют немытыми и ходят по нужде в море? — усмехнулся Глеб, скользнув взглядом по пассажирам наверху.
— Фу, какой ты пошляк!
— Тяжелый человек, пошляк… И зачем ты только с таким связалась?
Говоря это, Глеб намеревался сострить, но получилось не смешно. Рита помрачнела и тряхнула волосами.
— Что значит «связалась»? — возмутилась она. — Ты мне, конечно, здорово помог, спасибо огромное, но у меня муж есть.
— Я помню.
Глеб отвернулся. Он не хотел рассказывать Рите о неприглядной роли Володи в ее истории. Это выглядело бы так, словно он старается очернить бывшего друга в надежде на особые привилегии. Ведь Глебу и Рите предстояло провести в одной комнате не один день и не одну ночь, а когда-то они были близки — настолько близки, насколько это возможно между мужчиной и женщиной. Глеб не собирался возобновлять прежние отношения. Все-таки Рита была женой друга, вернее, того, кого он когда-то считал своим другом.
Между тем Рита тоже думала о том, как вести себя, когда они останутся вдвоем в каюте с кроватью, горячей водой и прочими благами цивилизации. «Если Глеб будет настаивать, я просто не имею права ему отказать, — решила она. — Он проявил себя настоящим рыцарем, а как еще может отблагодарить своего рыцаря дама? Интересно, в нем сохранился прежний темперамент? Или теперь он будет по-мужски неторопливым и обстоятельным?»
Она почувствовала, что возбудилась от этих мыслей, и ее это обрадовало. Она опасалась, что после приключений в Турции охладеет к мужскому полу, но выяснилось, что это не так. Значит, жизнь продолжается, и нужно брать от нее все, до чего руки доходят!
— Пойдем, — предложила Рита, трогая Глеба за локоть. — Хочется отдохнуть и просто ничего не делать. Я так устала.
— Погоди. — Он удержал ее. — Видишь, возле трапа проверяют билеты? Скорее всего, на нас никто не обратит внимания, но если что-то произойдет…
— Что может произойти, по-твоему? — встревоженно спросила Рита.
Глеб пожал плечами:
— Ну, например, за всеми входящими наблюдает полиция. Или мы вызовем подозрения команды. В этом случае вали все на меня. Говори, что я привел тебя силой. Обманул, запугал…
— Но зачем?
— Не нужно, чтобы тебе задавали лишние вопросы, — пояснил Глеб. — Я хочу, чтобы ты попала домой как можно скорее.
— А ты?
Рита выжидающе уставилась на Глеба. Он пожал плечами:
— Выкручусь как-нибудь. Обо мне не беспокойся.
