– И вы выбрали второй.
Моника сощурила глаза, и ее брови стали похожи на крылья ископаемой птицы.
– Виктор сказал, что обо всем позаботится. – Она повернулась лицом к карлику. – Правда, ты забыл мне сказать, что меня изобьют и убьют.
– Я… был уве…рен, что ты оста…нешь…ся жи…ва. А если… нет, то док…тор Чайл…дерс дол…жен был… по…те…рять же…ну и… про…иг…рать суд.
– И вот в один прекрасный день вы совершаете пробежку по Амелия-Айленд, а я вас похищаю, – вмешался я. – А через какое-то время вы, уже со своим любовником, наслаждаетесь ароматом этой вашей мести.
– Давай не будем отклоняться, – продолжила женщина. – Ты избил меня до потери пульса, сделал мне смертельный укол, вышвырнул из движущегося грузовика и бросил умирать.
Я оглянулся и увидел, что доктор Надин Крауч сжимает свою голову двумя руками.
– Прошлые обиды не дают покоя?
Тут в разговор вмешался Хьюго и предложил свою версию происшедшего:
– Ты убил Монику, наши люди ее реанимировали, и теперь она живет на плантации в Коста-Рике, а ее муженек Бакстер мотает двадцатку.
– Все хо…ро…шо, что… хо…ро…шо кон…ча…ется, – подал голос Виктор.
– Вы вполне могли вывезти меня из страны, – выкрикнула Моника. – Совсем не обязательно было давать ему приказ убить меня!
– Мы… уже об…суж…да…ли это… мно…го раз, – сказал Виктор.
– Вот именно. Ты испытывал на мне свой антидот и убил, таким образом, двух птиц одним выстрелом.
– Но теперь-то у вас все в порядке, – заметил я.
– Чтоб ты подавился собственным дерьмом, – ответила она. – Мне пришлось сделать четыре операции, чтобы восстановить ухо. Боль была просто адская.
– Да что же вы все время о плохом да о плохом… – Я посмотрел на Виктора. – Она что, всегда такая?
– На…сколь…ко я… знаю, всег…да.
– Пошли в задницу оба! – заявила женщина.
– Моника, я хотела бы поблагодарить вас за то, что вы приехали сюда сегодня, – вступила в разговор доктор Крауч. – Хотя вы об этом не знаете и не ведаете, но ваш сегодняшний приезд сыграл очень важную роль.
– Я приехала только для того, чтобы посмотреть этому ублюдку в лицо и рассказать ему о Кэтлин.
– Что с ней случилось? – спросил я.
Глаза Моники превратились в ледышки, рот сложился в мстительную улыбку. Было видно, что она много раз репетировала в голове эту сцену. Мне показалось, что она хочет сказать что-то еще, но в последнюю минуту передумала, поняв, что чем быстрее скажет эту свою главную новость, тем скорее увидит, как мне плохо. Она приехала из самой Коста-Рики, чтобы высказаться, и я ждал, когда у нее наберется достаточно яда. Когда это произошло, она с вызовом подняла подбородок и выплюнула в меня этот яд:
– Кэтлин помолвлена.
Глава 47
От слов Моники у меня оборвалось сердце. Я заморгал, пытаясь заставить свой мозг понять то, что я только что услышал. К горлу подкатила тошнота. Состояние было таким, как бывает, когда вы хотите, чтобы вас вырвало, потому что знаете, что после этого вам станет лучше, а организм сопротивляется. Слишком много свалилось на меня за столь короткий отрезок времени. Когда я выдохнул, мне показалось, что с воздухом ушли и все мои силы.
– Как мило с вашей стороны, что вы нашли время, чтобы сообщить ему об этом, – прервала молчание Надин.
– Никто больше его подобного не заслужил, – ответила ей Моника. – Бьюсь об заклад, что ее жених сейчас ее трахает, и она кричит его имя.
Хьюго покачал головой. Виктор в смущении опустил глаза. Самодовольное выражение все еще не покинуло лица Моники, и я подумал, что месть ей очень к лицу. Возможно, она никогда не выглядела прекраснее, чем в этот момент.
Мне хотелось кричать, но я улыбался. Я хочу сказать, что мне больше ничего не оставалось делать. За последнюю неделю я потерял три года жизни, собственное лицо и имя. И вот теперь, когда я услышал, что, скорее всего, потерял и свою любовь, что мне еще оставалось?
– Ну и как тебе, когда ты узнал, что другой человек занял твое место? – издевалась Моника. – Человек, который в этот самый момент трахает твою женщину, тратит твои миллионы и воспитывает твою маленькую приемную дочку?
– Как я себя ощущаю? – повторил я вопрос.
Как будто меня привязали к позорному столбу для публичной порки, подумал я. Но сказал совсем другое:
– Ощущаю необходимость поблагодарить Бога.
– Что?
– Не важно, как сильно я люблю Кэтлин и Эдди, но жить я так не смогу. Всю последнюю неделю доктор Крауч пыталась мне это объяснить, а то, что ты мне только что сказала, сильно упрощает дело. Я рад, что они встретили достойного человека, который смог занять мое место.
– Дерьмо собачье.
– Мне будет сильно не хватать секса с Кэтлин. И Эдди.
– А деньги?
– У меня их вполне достаточно, – рассмеялся я. – В крайнем случае я всегда могу достать еще.
– То есть ты хочешь сказать, что тебя это совсем не расстроило? – поинтересовалась Моника.
– Все именно так, – сказала Надин, – хотя будь на то моя воля, то я не выбрала бы вас, а также это место и время, чтобы сказать ему о Кэтлин.
– Я думаю, что он блефует, – сказала Моника. – Он никогда в этом не признается, но мне кажется, я сделала ему больнее, чем он мне.
– А мне кажется, что ты восхитительна, – ответил ей я.
– Что?
– Мне нравится в тебе абсолютно все. У тебя офигительное тело, и готов поспорить, что ты просто ураган в койке.
Ее лицо стало просто вишневым, как тлеющие угли.
– Это с какой-то радости, черт возьми, ты набрался нахальства говорить со мной таким образом?
– А что ты от меня ждала? Я уже три года не трахался. И вдруг вплываешь ты, в боевой раскраске и в брюках, которые просто кричат: «Потрогайте мою крепкую попку!»
– Да как ты смеешь!
– Доброе слово и кошке приятно, – пожал я плечами.
– А это еще что должно значить? – выкрикнула Моника и вылетела из комнаты прежде, чем я смог ответить.
– Думаю, тебе стоит догнать ее, – сказал я Хьюго. – Ей не понравится, когда охрана прижмет ее к стене.
Он убежал, а Виктор произнес:
– Это… все ка…са…лось толь…ко… вас.
– Что именно?
– Экс…пе…ри…мент.
– Эксперимент, – повторил я.
– Мы хо…те…ли по…смо…треть, до че…го… вы… смо…же…те дой…ти.
Я подумал о семи кредитах, которые Калли, по поручению Виктора, выдала четырем замужним парам и трем одиночкам, о кредитах, которые состояли из одиннадцати человеческих жизней и восьмисот штук наличными – деньги были заплачены, а жизни взяты только из-за этих двух карликов.
