При мысли о том, что несколько минут назад она могла бы убить человека, у Насти закружилась голова. Она уже ничего не понимала — что лучше, что хуже. Знала только одно — она не имеет права рисковать жизнью Никиты. Пусть в сложившейся ситуации виноват Игорь — несмотря на это, расплачиваться придется ей. Ей, но не сыну. Только не сыну…
Не став дожидаться лифта, Настя медленно поднималась по ступенькам, отстраненно разглядывая знакомые серые стены с обвалившейся штукатуркой. Они напоминали географическую карту — со своими материками и океанами. Настя остановилась, разглядывая эти замысловатые фигуры и линии, как будто видела их в первый раз. Второй, третий, четвертый этаж…
Оказавшись наконец возле двери, она долго не решалась вставить ключ в замок. Ей было так страшно, как будто она собиралась войти не в свой собственный дом, а в чужую квартиру, где ее никто не ждет и не будет рад ее появлению.
Постояв без движения еще несколько минут, она все же достала из кармана ключ, стараясь не обращать внимания на то, чего неизбежно коснулись ее холодные пальцы, и повернула его. Дверь открылась без звука, и Настя, тихонько переступив порог, оказалась в квартире. Здесь было совсем темно, и на мгновение Насте показалось, что здесь никого нет.
Подумав об этом, она внезапно почувствовала облегчение. Олег ушел. Он наконец понял, что Настя — совсем не та женщина, с которой он может быть счастлив. Что она — совсем не та женщина, которую можно любить… Медленно расстегивая пуговицы на полушубке, Настя чувствовала, как по ее щекам текут слезы. Что ж, наверное, этого и следовало ожидать. И теперь уже ничего не изменишь.
Но в этот момент она увидела, что в глубине комнаты горит приглушенный свет. «Ночник, — подумала Настя, — но ведь он не мог уйти и оставить включенным ночник!» Значит, Олег был дома. Быстро сбросив ботинки, Настя бесшумно проскользнула в ванную — ей было необходимо срочно избавиться от того, что лежало в кармане. Достав пистолет, завернутый в носовой платок, и патроны, Настя открыла маленький самодельный шкафчик под ванной и, нагнувшись, засунула оба свертка подальше, почти к самой стене. Закрыла дверцы шкафа — и в этот момент вспомнила, что в другом кармане у нее остался конверт с фотографиями.
Прикоснуться к этому конверту оказалось еще страшнее, чем взять в руки пистолет. Как будто бы это были не простые снимки, а труп человека, которого она убила. Настя вздрогнула и почувствовала, как мурашки пробежали вниз по всему телу. В конце концов, это просто конверт. Сейчас она достанет его и не будет — ни за что не будет — разворачивать! У нее еще есть время, она посмотрит фотографии потом, завтра, или даже не завтра, а послезавтра, в тот день, когда… А сейчас — не будет.
Внезапно у нее закружилась голова. Она прислонилась к прохладной поверхности кафеля и почувствовала, как бьется кровь в висках. Совершенно отчетливо, словно на телеэкране, она увидела пустую квартиру. Ничего вокруг — только голые серые стены и лампочка, забрызганная побелкой, висящая в центре потолка. Вот и она, Настя, — подходит к окну, приоткрывает створку. Поток холодного воздуха врывается в помещение — но она его не чувствует. Она напряженно смотрит вперед — туда, откуда сейчас, с минуту на минуту, должна появиться ее жертва. Секунды текут медленно — слишком медленно, чтобы все это не показалось ей вечностью. И вот она видит силуэт…
Настя зажмурила глаза и встряхнула головой, попыталась избавиться от навязчивых видений. И вдруг, повинуясь внезапному порыву, даже не осознавая причины, которая побудила ее это сделать, Настя открыла конверт. Быстро, не раздумывая, она повернула его обратной стороной и вытащила несколько снимков. На первом из них был изображен человек в полный рост. Настя, даже не взглянув, отложила снимок в сторону. А вот на второй фотографии было изображено его лицо. Знакомое лицо, которое Настя видела сотни раз в день, просыпаясь по утрам и засыпая ночью. Родное, любимое лицо — лицо Олега.
Настя сидела на полу в ванной. Она вспоминала недавний разговор с Олегом. И все же тогда она не придала его словам слишком большого значения. Теперь эти слова стали для нее разгадкой. Хотя какая теперь разница?..
Олег очень любил свою работу. В тот вечер они и разговаривали о его работе.
— Так вот… Понимаешь, Настя, работа журналиста — это не совсем та работа, которую представляет себе большинство людей — пришел на какую-то выставку или пресс-конференцию, щелкнул диктофоном, потом переписал и отдал в верстку. Может быть, раньше так и было, а сейчас все совсем по-другому. Конечно, можно писать статьи о симфонических концертах или спортивных баталиях. И я не хочу сказать, что это неинтересно. Но только ведь на этом много денег не заработаешь. А есть определенная категория журналистов…
— Папарацци? — перебила Настя.
— Не совсем. — Олег улыбнулся. — Папарацци — это те, кто делает и помещает в газетах скандальные снимки из жизни знаменитостей. А у меня ситуация другая. Я провожу расследования.
— Расследования? Ты же не частный сыщик?
— Что-то наподобие. Конечно, не по собственной прихоти. Видишь ли, Настя, не хочу показаться тебе нескромным, но таких журналистов, как я, в нашем городе очень мало. Дело не в умении писать, а в умении добывать материал. Нас, как волков, ноги кормят. Конечно, первые мои громкие статьи были написаны только по собственной инициативе, а потом… Знаешь, иногда вовремя поданная информация бывает чрезвычайно выгодна одним людям и точно так же невыгодна другим. Вопрос в том, каким образом эту информацию добыть.
Еще некоторое время Олег с увлечением рассказывал Насте о своей работе, о том, как она сложна, интересна, а порой и опасна.
— Помнишь, — спросил он, — я говорил тебе о том, что в скором времени, возможно, смогу заработать много денег?
Настя кивнула, и Олег продолжил:
— Сейчас, в данный момент, я провожу очень серьезное и крупное расследование. Не стану утомлять тебя подробностями. Суть в элементарной борьбе конкурентов. Один конкурент хочет устранить другого — вот и все. Открыть себе более широкое поле деятельности. Хотя в этой ситуации определенно замешана еще и политика. Это касается одного человека, который работает в правительстве. Но мне обещали очень хорошие… огромные деньги за то, что я соберу и опубликую информацию об их совместной нелегальной деятельности по продаже черного металла за границу.
Настя не совсем отчетливо понимала все то, что говорил ей Олег.
— Отчаянный… — произнесла она и слегка дотронулась губами до его щеки. — Скажи, а что будет с этим человеком… Ну, который занимается этой нелегальной деятельностью? В том случае, если в газете появится твоя статья?
Олег пожал плечами:
— Не знаю, дадут ему тюрьмы лет десять, может, больше. Да мне какая разница!
— Как это — какая разница! — возмутилась Настя. — Неужели ты не понимаешь, что он просто так этого всего не оставит! Или ты думаешь, что этот человек тебя по головке погладит за то, что ты его в тюрьму засадил?
— Не думаю, — согласился Олег, — но, во-первых, Настя, он же будет в тюрьме. Я так думаю, его арестуют почти сразу после того, как статья выйдет в свет, а все документы и копии, которые мне удалось собрать, будут переданы в прокуратуру.
