— Видишь, как все просто, — порадовался Василий. — Надо бы это отметить.
Мы были не против. Рыбный ресторанчик в порту радовал изобилием морепродуктов и обширной картой вин. Огромный Вова и маленькая Кира смотрелись комично, но не отрывались друг от друга.
По русской привычке парни заказали столько, что съесть это было практически невозможно. Жареная на гриле рыба, креветки, устрицы, и ко всему этому море белого холодного вина! Мы смеялись и представляли, как по приземлении в Шереметьево сразу же закатимся куда-нибудь отмечать возвращение домой. Доводы вроде того, что у нас нет одежды, кроме той, в которой мы сейчас, не принимались. Вова вынимал внушительный лопатник, помахивал им и утверждал, что «когда есть ловэ, нема проблем». Кира держала его огромную руку, заглядывала ему в рот и счастливо смеялась. Наверное, они были правы. Я тоже заразилась всеобщим весельем, хихикала, представляя, какую пьянку мы устроим еще в самолете, нет, даже еще раньше, после прохождения паспортного контроля…
— Извините, это ваша машина припаркована у входа? Синий «Пежо»? Она мешает выезду. Переставьте ее, пожалуйста, — попросил по-французски подошедший официант.
Все переглянулись. Кроме меня, его никто не понял.
— Какие проблемы, старичок? — грозно спросил Вова.
— Все в порядке, — отозвалась я. — Надо машину переставить, кто-то не может выехать. Давай ключи, я сама.
Вова бросил через стол ключи. Я вышла в узкий переулок, где стоял «Пежо». Действительно, машина позади меня не могла выехать. Я открыла переднюю дверь. Но чьи-то сильные руки схватили меня, оттащили назад и сунули в салон автомобиля. Кажется, того самого, которому я мешала выехать…
ГЛАВА 27
Молчаливые смуглые мужчины усадили меня между собой на заднее сиденье автомобиля. Это происходило, как в американских боевиках: руки заломлены, голову пригибают так, что подбородок касается груди, одним движением копы отправляют несчастного внутрь машины, швыряя следом на заднее сиденье мощные тренированные тела. Только теперь в роли этого несчастного выступала я.
Я попыталась заговорить с ними, но безрезультатно.
Мы въехали в богатый пригород столицы. Судя по тому, что роскошные белые особняки в пальмовых садах соседствовали с древними развалинами, это был Карфаген. Машина почти бесшумно проскользнула в ворота глухого высокого забора, которые так же бесшумно закрылись за ней. Почему-то все происходило в полной тишине, как будто выключили звук. Мне жестом велели выйти из машины и так же молча пригласили в дом, если это можно было считать приглашением.
Я вошла, и бессловесные мужчины остались снаружи. Это был типичный богатый арабский дом: резные решетки, мрамор и дерево, ковры, в центре — фонтанчик с журчащей водой. В течение какого-то времени, показавшегося бесконечно долгим, хотя прошло, наверное, минут пять, я рассматривала узоры на коврах. Затем — я прислушалась — мягкие неторопливые шаги, приглушенные коврами, приближались и становились отчетливее. Звук был какой-то странный, шаркающий.
Я не повернула головы, подставив руку под струи фонтана. Нападать на меня не будут, не убивать же меня сюда привезли.
— Здравствуйте, Лейла! — произнес знакомый голос у меня за спиной. Я уже знала, кого увижу.
— Здравствуйте, полковник Диаб, — сказала я непринужденно, словно мы расстались вчера после приятного ужина: он проводил меня до двери дома и поцеловал на прощание руку.
Наконец я обернулась. Полковник улыбался приветливо, изображая из себя радушного хозяина. Впрочем, это ничего не значило. За его спиной стояла Катуса. Мне стало ясно происхождение легкого звука, сопровождавшего шаги полковника — Катуса двигалась почти бесшумно, как кошка.
— Ну что ж, наш план остается в силе, — как ни в чем не бывало произнес Диаб. Казалось, он забыл о побеге, поисках, взорванном вертолете. Однако его хищный оскал, который нельзя было спутать с милой улыбкой, не позволял расслабляться. Я понимала, насколько опасен этот человек. Во всем этом был только один плюс — кажется, Кира их больше не интересовала, и я надеялась, что ей удастся вернуться домой.
Полковник уехал, и я осталась с Катусой и невидимой охраной. Палестинка рассказала, что найти нас было не слишком трудно, надо было только набраться терпения и дождаться нас в Тунисе. Очевидно, что если мы не погибли в песках, то отправились туда. А в Тунисе нам не миновать крупных туристических центров. Следовательно, все сведения о проживающих в отелях фиксируются. Так что с момента нашего появления в Суссе мы были как на ладони. Как выяснилось, не последнюю роль в этом сыграл и гид Мустафа, не слишком поверивший в нашу романтическую историю о дамочках, сбежавших от тирана мужа. Знали бы они, что это почти правда!
Раздобыть сведения о нас при наличии умения и денег не представляло трудностей. Чего-чего, а разнообразных умений моим тюремщикам было не занимать.
Легенда прибытия в Лондон оставалась прежней. Меня смущала только некоторая задержка — мы находились в особняке уже четыре дня. Объяснений этому я не находила, видимых причин оставаться здесь будто бы не было. Мы праздно проводили время, иногда перекидывались парой нейтральных фраз, листали старые журналы, оставшиеся от прежних жильцов особняка, с ленцой занимались в прекрасно оборудованном тренажерном зале.
Еще через два дня все стало ясно. Из своей комнаты я услышала внизу шум и голоса. Осторожно приоткрыв дверь, я высунула голову и попыталась рассмотреть, что происходит внизу. Был виден только фонтан и краешек ковра с типичным кейруанским бело-зеленым рисунком стилизованных цветов жасмина. Разглядеть приехавших не удалось, охранник втолкнул меня в комнату и запер дверь, но я все уже поняла.
— Оставьте меня в покое, сволочи! — завопил противный и родной голос на чистейшем русском языке.
Больше меня из комнаты не выпускали, ужин принесли наверх. Я попыталась вспомнить расположение комнат и сообразить, где же может находиться моя подруга. По моим расчетам, через комнату от меня.
Я едва дождалась, когда наступит ночь. Еще через час, надеясь, что Катуса и охрана спят, я осторожно открыла решетчатые ставни и выглянула в окно. Тишину нарушало только пение цикад да шелест пальм, потревоженных свежим ветром с моря. Ночные цветы пахли одуряюще. Я на мгновение поддалась очарованию средиземноморской ночи на исходе лета и с наслаждением вдохнула густой пьянящий воздух, пропитанный запахами моря, водорослей, олеандров, жасмина, нагретых за ночь древних камней, помнивших завоевание страны Римом и смерть Ганнибала. Я тряхнула головой, освобождаясь от наваждения, и с трудом протиснулась в узкое окно. Под ногами у меня оказался узкий карниз, украшенный арабесками — я заметила его еще в первый день. Мое осторожное продвижение в сторону предполагаемой комнаты Киры, кажется, осталось незамеченным. Луна светила ярко, но я, к счастью, оказалась на теневой стороне.
Ставни Кириной комнаты были плотно закрыты. Я постучала едва слышно, затем сильнее. Кажется, мое сердце колотилось еще громче, так я боялась, что в окне я увижу бесстрастное темное лицо Катусы. Поэтому, когда ставни наконец распахнулись, я едва не заорала от радости и облегчения: знакомая растрепанная голова принадлежала моей подруге.
