— Впервые слышим, — запротестовали главы кланов.
— А что, разве вы нас не простили?
Старейшины сказали, что подумают, и Мораг с Хизер поспешили удалиться.
— Что происходит? — спросил их за дверью Динни.
— Великое фейское волшебство, — ответила Хизер. — А ты можешь приходить на вечеринку в честь выздоровления Керри, только ценный подарок не забудь. Мне кажется, она положила глаз на набор серебряных браслетов в индийском магазине. Может, тебе, в конце концов, и удастся стать ее молодым человеком — если ты займешь верную позицию относительно того, какие цветы хорошо смотрятся в ее прическе, притворишься, что любишь Боттичелли, и станешь приносить достойные подарки… А мы пока отправляемся пропустить пару стаканчиков и как следует поиграть на скрипках. Если ирландцы и все остальные полагают, что слышали шотландскую музыку только потому, что малютке Мэгги Макгоуэн удалось без ошибок сыграть пару простейших мелодий, то им придется в этом разувериться… Каллум Макхарди обещал сделать нам усилители. Вот появится наша радикальная кельтская группа, и все вокруг станет другим: и холмы, и долины.
Джонни Тандерс оставил гитару Кэла в театре. Это оказался неплохой инструмент, но он не мог держать его у себя. Джонни хорошо знал, каково это — лишиться своей гитары.
Ему пора было возвращаться назад, хотя он так и не осуществил своего плана. Решив в последний раз прогуляться перед отбытием, он захотел навестить Керри и взглянуть на тот самый алфавит, из-за которого было столько шуму.
Зрелище потрясло Джонни. Высушенные Керри цветы, ласково заговоренные Мораг, излучали красоту и мощь. Все тридцать три цветка были выложены на полу, а за ними, в качестве фона, Керри разложила все свои сокровища, в том числе — бутлеги «Нью-Йорк Доллз» и перемикшированную пластинку «Хартбрейкерз».
А еще одной любимой вещью Керри была ее гитара.
— Мой «Гибсон» с тигровой отделкой 58-го года выпуска! — Джонни взял гитару. — Все это время она была у Керри. Неудивительно, что ей так нравились «Нью-Йорк Доллз»!
Наверное, тот любовник, который подарил ей эту гитару, и украл ее когда-то у Джонни.
Он хотел было уйти, забрав гитару, но остановился и посмотрел на прекрасные цветы. Представил себе, как Керри лежит в больнице.
— К черту. Возьму ту раздолбанную деревяшку, которую приволокла нищенка. Все равно я лучше всех играю на любой старой гитаре.
И он оставил гитару на месте — и никогда об этом не жалел.
